— Ну и как тебе в Ченнае, братишка? — спросил нигериец. — Нравится?
— Обожаю! — воскликнул Экети. — Просто с ума схожу, от этих звуков, красок, огней чудесного мира. — Он сделал еще глоток из банки, поворошил палкой угли в костре и пристально посмотрел на Майка: — Знаешь, ты самый добрый и замечательный человек, какого я только встречал.
— Мы же братья, дружище.
— Может, найдешь для меня и жену?
— Жену? А как же! Главное, окажи мне ту маленькую услугу, а потом я все устрою. В очередь выстроятся, выбирай не хочу.
После таких обещаний Экети просто не мог дождаться заветного дня, когда сможет забрать эти деньги. Его охватило радостное предвкушение, словно перед охотой на свиней. Через два дня Экети как на крыльях летел за Майком в Гуинди, что в юго-западной части города.
Дом господина Мунусами располагался в глубине жилого района. В отличие от шумных и многолюдных главных улиц здесь царила непривычная тишина. Тусклый свет фонарей порождал причудливую игру теней на стенах двухэтажных домиков, протянувшихся в ряд по обе стороны от дороги.
Майк указал нужный дом под номером тридцать шесть, с тяжелой дверью из резного дерева.
— Я тут, за углом подожду, — шепнул он и сунул Экети маленький конверт. — Отдашь Мунусами. Я все объяснил в записке, так что тебе даже рот раскрывать не придется. Удачи!
С этими словами нигериец отступил в тень, а онге направился к двери. Ожидавший визита слуга провел его по лестнице в кабинет, где на светло-желтом диване сидел лысеющий мужчина средних лет. Господин Мунусами был одет в белую рубашку поверх вешти
[163]
кремового цвета, а на его круглом лице главенствовали две особые приметы: маленькие квадратные усы, похожие на пучок волос из носа, и три горизонтальных желтых полоски на лбу.
[164]
— Здравствуйте, здравствуйте, — приветствовал он Экети. Тот поклонился и передал конверт.
Пробежав глазами записку от Майка, Мунусами удрученно поднял взгляд на туземца.
— Я думал, великий Майкл Бусари пожалует собственной персоной, а вы, оказывается, всего лишь его агент.
— Дайте мне деньги, — попросил Экети.
— Вот они, — произнес Мунусами, доставая маленький чемоданчик, прежде аккуратно спрятанный за его ногами.
Стоило Экети наклониться за чемоданом, как ему в лицо, точно молния, полыхнул фонарь. Почти одновременно в комнату через разные двери ворвались пятеро полицейских, и все накинулись на туземца.
— Вы арестованы, — объявил инспектор.
Экети не успел сообразить, что происходит, как его в наручниках затолкали в полицейский фургон.
* * *
Участок представлял собой обветшалое здание, крытое деревянной черепицей. Онге посадили в большую камеру. Он жаловался, говорил, что невиновен, обращался на ломаном английском к охранникам, но ему пригрозили бамбуковыми дубинками. В конце концов Экети свернулся калачиком на цементном полу и стал ждать, когда же придет его друг и все разъяснится. Тогда-то уж его немедленно выпустят на свободу.
Однако близился вечер второго дня, а Майка до сих пор не было. Зато появился некий инспектор Сатья Пракаш Пандей из бихарской полиции — толстяк, беспрестанно жевавший паан.
[165]
Его суровое лицо с завитыми кверху усами горело нетерпеливым раздражением, придававшим ему сходство с диким зверем, посаженным на короткий поводок. Утешало только одно: этот человек изъяснялся на хинди.
— Я приехал, чтобы забрать тебя на Патну, — сообщил он Экети. — В наших краях Майкл Бусари разыскивается по обвинению в убийстве.
— В убийстве?
— Да. Он провел одного бизнесмена, который покончил жизнь самоубийством. Теперь ты, гад, будешь нашим главным свидетелем на суде против Бусари.
— Но Майк — хороший человек.
— Хороший? — усмехнулся инспектор. — Твой босс Майкл Бусари, он же Ястреб, объявлен в розыск в связи с четырнадцатью случаями мошенничества в семи разных штатах. Несколько бизнесменов поддались на его аферы с поддельными нефтяными инвестициями. Наконец мы устроили на него засаду здесь, в Ченнае. Господин Мунусами сыграл роль приманки. По нашим расчетам, Бусари должен был угодить в ловушку, а вместо этого в нее попался ты. Скажи, ты тоже из Нигерии?
— Нет. Я Джиба Корва из Джаркханда.
— Из Джаркханда? А где это — Джаркханд?
— Ну… не помню.
— Забыл, значит? Ничего, видишь этот кулак? Он прочистил мозги десяткам закоренелых гангстеров, а уж такому сопляку, как ты…
Инспектор самодовольно ухмыльнулся.
На следующий день туземца в наручниках отвезли на вокзал и посадили на поезд до Патны, в купе первого класса. Его единственным соседом был инспектор Пандей. В пятнадцать двадцать пять поезд отправился в трехдневное путешествие, а через час полицейский решил продолжить допрос.
— Ладно, ублюдок, выкладывай все как на духу, — сказал он и сплюнул сквозь железную решетку на окне кроваво-красную струю сока бетеля.
— Я же сказал, я Джиба Корва из Джаркханда, — ответил туземец.
— Что делаешь в Ченнае?
— Хочу посмотреть город.
Внезапно инспектор ударил его по лицу раскрытой ладонью. Экети покачнулся от боли.
— Не ври мне, ублюдок! — рявкнул полицейский. — Начнем сначала. Откуда ты взялся?
— Из Джаркханда.
— Как называется твоя деревня?
— Не знаю, — ответил туземец, и новый удар обжег ему щеку.
— Спрашиваю в последний раз. Или ты у меня расколешься, или живым не выйдешь из этого поезда.
Избиение продолжалось весь вечер. Потом всю ночь. И наутро. К полудню Экети совершенно сломался, не в силах терпеть побои. Беспомощно всхлипывая, он поведал свою историю — как уплыл с родного острова, как убежал от Ашока и повстречал Бусари.
Инспектор внимательно выслушал его рассказ. Потом, зарядившись новой порцией паана, довольно хмыкнул.
— Вот теперь ты, мать твою, не врешь. Все говорят, что моя рука из железа — она только так выбивает правду из подозреваемых!
Экети погладил горящую щеку.
— Вам нравится причинять людям боль?
Пандей пожал плечами:
— Иначе вашего брата не убедишь. Работа у меня такая. Как постоянное жевание бетеля — со временем входит в привычку.
