— Вы много думаете о жене.
— Она моя звездочка в ночи, щенок. Я бы совсем потерялся в Шуме, если б она не протянула мне руку помощи.
— То есть? — Я не очень-то понимаю, о чем он говорит. — Вы воевали?
Шум Тэма вдруг становится серым и безликим, как пасмурный день — ничего не разберешь.
— Да, воевал, щенок. Но о войне не говорят под ясным небом, когда светит сонце.
— Почему?
— Я молю всех богов, чтобы ты никогда не узнал. — Он кладет руку мне на плечо. На сей раз я ее не стряхиваю.
— Как вы это делаете? — спрашиваю.
— Что?
— Делаете Шум плоским, такшто ничего не разберешь.
Тэм улыбается.
— Годы практики: попробуй что-нибудь утаить от этой женщины.
— Поэтому-то я так хорошо читаю! — бросает Хильди через плечо. — Чем лучше он прячет свои мысли, тем лучше я их нахожу.
Они опять дружно смеются. Я хочу переглянуться с Виолой и закатить глаза, но она даже не смотрит в мою сторону.
Скалистая местность остается позади, мы огибаем невысокий холм, и вдруг нашему взгляду открывается ферма: пшеничное поле, поле с капустой и пастбище, на котором пасется несколько овец.
— Здорово, овцы! — кричит им Тэм.
— Овцы! — отвечают они.
Первая постройка, которая встречается нам на пути, — сарай, сбитый так же крепко и добротно, как мост. Кажется, он простоит здесь вечно.
— Если, конечно, его не взорвать, — все еще смеясь, говорит Хильди.
— Посмотреть бы! — смеется в ответ Тэм.
Я начинаю уставать от их смеха по любому поводу.
Мы подходим к дому, который выглядит совсем иначе: на вид он железный, как наша заправка и церковь, только не такой покореженный. Одна его половина блестящим округлым боком поднимается к сонцу, точно парус, и из нее торчит длинная изогнутая труба, кашляющая дымом. Другая половина деревянная — тоже крепкая, как сарай, — и почему-то напоминает…
— Крылья, — вслух говорю я.
— Вот-вот, крылья, — кивает Тэм. — А что это за птичка, по-твоему?
Я приглядываюсь. Весь дом похож на огромную птицу: дымоход — это шея и голова, блестящая железная грудка, а сзади деревянные крылья, как бутто птица присела отдохнуть на воду или вроде того.
— Это лебедь, Тодд, — говорит Тэм.
— Кто-кто?
— Лебедь.
— А что такое «лебедь»? — спрашиваю я, глядя на дом.
Его Шум на секунду растерянно сжимается и начинает пульсировать грустью.
— Что?
— Да так, ничего, щенок… Вспомнил незапамятные времена.
Виола и Хильди все еще идут впереди, только Виола почему-то вытаращила глаза и хватает губами воздух, как рыба.
— Ну что я тебе говорила? — спрашивает Хильди.
Виола подбегает к забору и жадно снизу доверху рассматривает железную часть дома. Я подхожу к ней и тоже смотрю, но не знаю, что и сказать (заткнись!).
— По идее, это лебедь, — наконец выдавливаю я. — Что бы это ни значило.
Не обращая на меня никакого внимания, она резко оборачивается к Хильди:
— Это «Икспеншен 3-500»?!
— Что?
— Старше, детка. «Икс 3-200».
— А у нас уже семерки появились, — говорит Виола.
— Неудивительно.
— Да что вы несете?! — не выдерживаю я. — Икс… чего?
— Овцы! — лает вдалеке Манчи.
— Это корабль, на котором мы прилетели, — говорит Хильди, удивляясь, что я ничего не знаю. — «Икспеншен», класс третий, двухсотая серия.
Мой взгляд бегает между ней и Виолой. В Шуме Тэма появляется космический корабль, корпус которого очень похож на перевернутый вверх ногами фермерский дом.
— А… ну да, — говорю я таким тоном, как бутто сразу все понял. — Вы строите дома из подручных материалов.
— Верно, щенок, — отвечает Тэм. — А если очень хочется, можно превратить их в произведение искусства.
— Если жена у тебя инженер и умеет воздвигать дурацкие скульптуры, — добавляет Хильди.
— А ты-то откуда все знаешь? — спрашиваю я Виолу.
Она прячет глаза.
— Ты же не хочешь сказать… — начинаю я и умолкаю.
До меня доходит.
Ну конечно!
Слишком поздно, но всетаки до меня доходит.
— Вы переселенцы, — говорю я. — Вы тоже переселенцы.
Виола отводит взгляд и пожимает плечами.
— Но тот корабль, на котором вы прилетели… — вспоминаю я. — Он же слишком маленький!
— Это был всего лишь разведывательный корабль. А мой дом на корабле «Икспеншен» седьмого класса.
Виола поднимает взгляд на Тэма и Хильди, но те молчат. Хотя мысли Хильди я прочесть не могу, отчего-то мне кажется, что она это знала, а я нет. Виола ей сказала, а мне нет. Становится обидно.
Я смотрю на небо.
— Выходит, он где-то там, да? Твой «Икспеншен» седьмого класса.
Виола кивает.
— И на нем прилетят новые переселенцы. Новые жители Нового света.
— Когда наш корабль упал, все оборудование разбилось, — говорит Виола. — Я никак не могу связаться с ними, предупредить, чтобы не летели. — И тут она изумленно охает. — «Ты должен их предупредить!»
— Нет, он не это имел в виду, — быстро говорю я. — По-любому.
Виола морщится:
— С чего ты взял?
— Кто и что имел в виду? — вмешивается Тэм.
— Сколько? — спрашиваю я Виолу, чувствуя, как резко меняется моя картина мира. — Сколько вас человек?
Виола делает глубокий вдох, и я понимаю, что этого она не говорила даже Хильди.
— Тысячи, — отвечает она. — Нас тысячи.
16
Ночь без извинений
— Лететь им еще несколько месяцев, — говорит Хильди, передавая мне вторую тарелку с картофельным пюре. Мы с Виолой уплетаем за обе щеки, такшто говорят васнавном старики.
Болтают без умолку.
— Космические полеты совсем не такие, как по визорам показывают. — По бороде Тэма течет мясная подливка. — Нужно много-премного лет, чтобы вообще куда-нибудь добраться. От Старого света досюда — шестьдесят четыре года лёту.
— Шестьдесят четыре?! — вскрикиваю я, чуть не выплевывая картофельное пюре.
Тэм кивает.
— Большую часть пути ты заморожен, и время обходит тебя стороной. Добираешься молодым и здоровым — если не умрешь по дороге.
