— Первый и последний монастырь Нового света, — говорит мэр, останавливаясь у ворот. — Он был построен для спокойной жизни наших святейших, когда мы еще верили, что сможем побороть Шум с помощью десцеплины и самоотречения. — Его голос твердеет. — Но монастырь забросили, не успев толком достроить.
Мэр Прентисс поворачивается к нам. В Шуме Дейви вдруг вспыхивает странная искорка радости. Мэр бросает на него предостерегающий взгляд.
— Тебе не дает покоя вопрос, — говорит он мне, — почему я назначил своего сына твоим надзирателем.
Я кошусь на Дейви: тот все еще улыбается.
— Тебе нужна твердая рука, Тодд, — говорит мэр. — Ты до сих пор раздумываешь, как бы отсюдова сбежать, и при первой возможности попытаешься это сделать. Чтобы найти свою драгоценную Виолу.
— Где она? — спрашиваю я, заранее зная, что ответа не получу.
— Я не сомневаюсь, что Дейви будет как раз такой твердой рукой.
Его сыночек ухмыляется.
— А взамен он поймет, что такое настоящая отвага. — Улыбка Дейви тут же меркнет. — Что такое благородство, что значит быть настоящим мужчиной. Другими словами, он поймет, что значит быть тобой, Тодд Хьюитт. — Он бросает на сына последний взгляд и разворачивает коня. — Мне не терпится узнать, как прошел ваш первый день вместе.
С этими словами он дергает поводья и уносится обратно в Нью-Прентисстаун. Зачем он вапще с нами ездил? Уж наверняка у него были дела и поважней.
— Разумеется! — кричит мэр, не оборачиваясь. — Но тебя нельзя недооценивать, Тодд Хьюитт!
Он скрывается из виду. Мы с Дейви дожидаемся, пока топот копыт не стихнет вдали.
Я заговариваю первым:
— Скажи, что случилось с Беном, или я выгрызу тебе глотку.
— Босс тут я, малыш, — говорит Дейви, опять ухмыляясь. Он спрыгивает на землю и бросает на землю свой рюкзак. — Лучше относись ко мне с уважением, не то т..
Я уже спешился, и мой кулак летит прямо в жалкое подобие его усов. Он не успевает увернуться от удара, но тут же бьет в ответ. Я тоже бью, не обращая внимания на боль, и мы валимся на землю в вихре кулаков, локтей и коленей. Дейви все еще покрупней меня будет, но не намного, такшто я почти не замечаю разницы. И все же в конце концов он прижимает меня к земле, заламывает мне руки за спину и утыкается локтем в горло.
Его разбитые губы кровоточат, нос тоже, да и мое лицо выглядит не лучше. Плевать! Дейви тянется за спину и достает из кобуры пистолет.
— Твой па ни за что не позволит меня пристрелить, — говорю я.
— Ага, — выплевывает Дейви. — Но все равно у меня пушка есть, а у тебя нет.
— Бен тебя побил, — хриплю я под его локтем. — Тогда, на дороге, он тебя остановил, и мы сбежали.
— Никто меня не останавливал, ясно? — ухмыляется Дейви. — Я взял его в плен! Отвел к па, и па разрешил мне его пытать. Я замучил его до смерти!
И тут в его Шуме…
Я…
Я не знаю, что возникает в его Шуме (он лжец, лжец!), но это придает мне сил, и я скидываю его с себя. Мы снова деремся, Дейви пытается отбиться прикладом пистолета, но в конце концов я сваливаю его и припечатываю локтем к земле.
— Помни это, сопляк, — выдавливает Дейви, кашляя, но пистолет из рук не выпуская. — Когда мой па опять начнет тебя расхваливать, помни — это он разрешил мне замучить Бена.
— Ты врешь, — говорю я. — Бен тебя побил.
— Да что ты? И где же он тогда? Идет на помощь?
Стиснув кулаки, я делаю шаг назад, потомушто он прав, так ведь? Мой Шум взрывается от горя, как бутто все происходит сейчас, как бутто он умирает у меня на глазах.
Дейви хохочет, отползая к огромным деревянным воротам.
— Мой па видит тебя насквозь! — кричит он, и его глаза радостно распахиваются. — Читает тебя, как книгу!
Мой Шум взвывает еще громче.
— Отдай мне книжку! Или клянусь, я убью тебя!!!
— Ничего ты мне не сделаешь, мистер Хьюитт, — говорит Дейви, прижавшись спиной к воротам и осторожно поднимаясь. — Ты не станешь рисковать жизнью своей возлюбленной сучки, забыл?
И все.
Больше я ничего не могу сделать.
И они это знают.
Потомушто я не стану подвергать ее опасности.
Мои руки хотят изувечить Дейви Прентисса — как тогда, на склоне, когда он выстрелил в нее…
Но теперь они ничего не сделают… Хотя и могли бы…
Потомушто он слаб.
И мы оба это знаем.
Улыбка Дейви меркнет.
— Думаешь, ты такой особенный, да? — выплевывает он. — Думаешь, па тебя приголубит?
Я стискиваю кулаки, разжимаю. Но с места не схожу.
— Па знает тебя, — говорит Дейви. — Видит насквозь.
— Ничего он не знает, — цежу я. — И ты тоже.
Дейви опять ухмыляется:
— Неужели? — Его рука тянется к железной ручке ворот. — Тогда познакомься со своим новым стадом, Тодд Хьюитт!
Он толкает ворота, открывает их и отходит в сторонку, чтобы я все увидел своими глазами.
Из загона на меня смотрят сто с лишним спэков.
4
НА СТРОЙКЕ НОВОГО МИРА
[Тодд]
Моя первая мысль — развернуться и убежать. Бежать, бежать и никогда не останавливаться.
— Хотел бы я на это посмотреть, — говорит Дейви, стоя в воротах и улыбаясь, бутто только что выиграл приз.
Их так много, господи, так много… вытянутые белые лица смотрят на меня, глаза огромные, рты маленькие и зубастые, уши вапще ни на что не похожи…
Но даже так — что-то человеческое в них есть, верно? Все равно у них есть лица — и на этих лицах такой же страх…
И боль.
Трудно отличить мужчин от женщин, потомушто на всех растет одинаковый лишайник вместо одежды, но ощущение такое, что они тут целыми семьями: большие спэки защищают маленьких, а спэки-мужья защищают жен: они обхватывают друг друга руками, склоняются и молча…
Молча.
— Вот именно! — восклицает Дейви. — Представляешь, эти идиоты дали лекарство даже животным!
Они переводят взгляд на Дейви, и в толпе поднимается странное щелканье. Спэки переглядываются и кивают. Дейви вскидывает пистолет и шагает на монастырскую землю.
— Что это вы удумали? — выплевывает он. — Попробуйте возразить! Ну? ВОЗРАЗИТЕ!
Спэки сбиваются в группы и пятятся.
— Поди сюда, Тодд, — приказывает Дейви. — У нас полно работы.
Я не сдвигаюсь с места.
