— Мы можем стать братьями, — говорит он.
Я перевожу взгляд на Дейви…
И вижу в его глазах и Шуме себя: мэр — мой отец, Дейви — брат, Виола — наша сестра…
Дейви с надеждой улыбается…
И вот уже в третий раз…
Прости меня.
Я навожу винтовку на Дейви.
— Отпусти ее, — говорю я мэру, не в силах взглянуть в лицо Дейви.
— Тодд? — хмурясь, спрашивает он.
— Живо! — кричу я.
— Или что, Тодд? — дразнит меня мэр. — Что ты сделаешь? Застрелишь его?
Из Шума Дейви брыжжут во все стороны вопросительные знаки и удивление…
А в самой глубине поднимается обида…
— Отвечай, Тодд, что ты сделаешь?
— Тодд? — снова подает голос Дейви, но уже гораздо тише.
Я на секунду заглядываю ему в глаза и тотчас отвожу взгляд.
— Или я пристрелю Дейви, — говорю я. — Пристрелю твоего сына.
Из Шума Дейви льется густое разочарование: оно шлепается во все стороны, точно грязь. Там даже гнева нет, одна сплошная печаль, и от этого только хуже. Дейви не думает ударить меня или отобрать винтовку, ему просто больно.
В его Шуме — лишь я с винтовкой.
Его единственный друг хочет его пристрелить.
— Прости, — шепчу я.
Но он, похоже, не слышит.
— Я ведь отдал тебе дневник, — бормочет он. — Отдал ведь!
— Отпусти Виолу! — ору я, не глядя на Дейви. От злости на самого себя мой голос срывается. — Клянусь, я…
— Вперед, — говорит мэр. — Я тебя не держу.
Дейви переводит изумленный взгляд на отца:
— Па?
— От него все равно не было проку, — говорит мэр, не опуская винтовки. — Потому я и отправил его на передовую. Так он хотя бы погиб смертью героя.
Лицо Виолы искажает гримаса боли, но не только из-за лодыжек.
— Шумом он управлять так и не научился, — продолжает мэр, презрительно глядя на Дейви, чей Шум… — Даже говорить не хочу, что у него с Шумом. — И никогда не выполнял по-человечески мои приказы. Тебя не схватил, потом чуть не убил Виолу… Своими немногими успехами он обязан только твоему благотворному влиянию, Тодд.
— Па…
Но па даже не смотрит на сына.
— Вот ты — другое дело, Тодд. Я всегда мечтал о таком сыне. А этот никчемный болван мне не нужен.
И от этих слов Шум Дейви…
О боже, его Шум…
— ОТПУСТИ ЕЕ! — ору я, только бы этого не слышать. — Я пристрелю его, клянусь!
— А вот и нет, — снова улыбаясь, говорит мэр. — Все знают, что ты не убийца, Тодд.
Он опять подталкивает Виолу…
Она вскрикивает от боли…
Виола, думаю я…
Виола…
Стискиваю зубы и поднимаю винтовку…
Взвожу ее…
И говорю истинную правду:
— Ради нее я готов убивать.
Мэр замирает на месте, переводя взгляд с меня на Дейви и обратно. Лицо его сына скривилось от обиды и слез.
— Па? — жалобно мяучет он.
Мэр вчитывается в мой Шум.
— Ты не врешь, — говорит он еле слышно. — Ты в самом деле готов убить. Ради нее.
Дейви поднимает глаза на меня. В них стоят слезы — и гнев.
— Не надо, Тодд! Не делай этого!
Мэр все еще мечется между мной и Дейви, видя, на что я способен, видя, что я не лгу.
— Опусти винтовку, — рычу я, не глядя на его сына, не слушая его Шум. — Все кончено.
Мэр делает глубокий вдох, потом медленно выдыхает:
— Что ж, Тодд, будь по-твоему.
Он отходит от Виолы.
Я облегченно опускаю плечи.
И он стреляет.
42
КОНЕЦ ИГРЫ
[Виола и Тодд]
— Тодд! — Выстрел грохочет где-то слева от моего уха, стирая собой весь мир и оставляя в нем только страх за Тодда, только вопрос — жив он или нет? Ранен он или нет?
Но стреляют не в него…
Тодд все еще держит свою винтовку наготове…
Он так и не спустил курок…
А Дейви рядом с ним внезапно падает на колени…
Падает на пол, взметая два облачка пыли…
— Па? — тонко взмаливается он, точно крохотный котенок…
И кашляет, выплевывая кровь…
— Дейви? — вопрошает Тодд. Его Шум вздыбливается так, словно подстрелили его самого…
И тут я вижу…
Дырку в форменном бушлате Дейви, прямо под горлом…
Тодд бросается к нему, падает на колени…
— Дейви! — кричит он…
Но Шум Дейви целиком направлен на отца…
Вопросительные знаки летят во все стороны…
На лице потрясение…
Рука тянется к ране…
Он снова кашляет…
И судорожно глотает воздух…
Тодд поднимает глаза на мэра…
Его Шум бурлит…
— Что ты наделал?! — орет он…
— Что ты наделал?! — ору я.
— Убрал его из уравнения, — спокойно отвечает мэр.
— Па? — снова спрашивает Дейви, протягивая к нему окровавленные руки…
Но его па смотрит только на меня.
— Моим настоящим сыном всегда был ты, Тодд, — говорит мэр. — Сильный и благородный юноша, верный помощник, которым я мог гордиться…
Па? — спрашивает Шум Дейви.
И ведь он все это слышит…
— Ты чудовище, — выдавливаю я. — Я убью тебя…
— Нет, ты станешь моим соратником, — перебивает мэр. — Это лишь вопрос времени. Дэвид был слабаком, никчемным…
— ЗАТКНИСЬ! — ору я.
Тодд?
Опускаю голову. Дейви смотрит на меня…
Его Шум похож на водоворот…
Водоворот смятения, страха и вопросительных знаков…
И: Тодд?
Тодд?
Прости…
Прости…
— Дейви, только не… — начинаю я.
Но его Шум все вертится…
И в нем я вижу…
Я вижу…
Правду…
Дейви наконец показывает мне всю правду…
