Три дня молодой кавторанг был полновластным хозяином
курортной жемчужины, которая, в общем, жила все это время прежней беззаботной
жизнью, а визгом моды для отдыхающих стало — пойти на набережную и сняться на
фоне эсминца.
Увы, Бонапарта из Довнара не вышло ввиду известного финала
всей затеи.
Был, правда, шанс не только сохранить погоны, но и
заполучить очередную звездочку — стоило лишь, честно глядя в глаза комиссии, заявить,
что город был взят на шпагу как раз под флагом демократии, для защиты его от
путчистов (благо противоречащих тому бумажек не было). Иные жуки так и
поступили, взлетев в генералы из майоров, но потомок шляхтичей не стал каяться
и вилять, а потому вылетел с флота, что твоя торпеда. Вернувшись в родной
Шантарск, он долго мыкался с клеймом «пособника гэкачепистов», пока не попал к
хозяину «Интеркрайта», стоявшему выше таких пошлостей…
По мнению некоторых, Довнар после пережитого самую чуточку
поехал рассудком (что, впрочем, ничуть не казалось удивительным Данилу
Черскому, помнившему свои собственные мыканья — и после прихода Горбачева, и
после октября девяносто третьего). Заявив, что уходит во внутреннюю эмиграцию,
Довнар полонизировал имечко, выбил новый паспорт (не без помощи главы
«Интеркрайта», любившего в людях безобидные странности, если они не мешали
делу), стал ходить на мессы в возвращенный католической общине костел
дореволюционной постройки.
Потом, как это сплошь и рядом случается, романтика столкнулась
с реальностью и под безжалостным влиянием последней увяла. Выехав пару раз в
Польшу и присмотревшись к исторической родине, Довнар после сибирских просторов
нашел ее тесноватой и скучноватой, переселяться туда категорически передумал, и
пресловутая внутренняя эмиграция постепенно сошла па нет, ограничившись
демонстративным напоминанием о корнях, да и то не часто.
А в общем и целом мужик был лихой и рисковый, что в свое
время блестяще продемонстрировал, когда кипели явные и тайные баталии вокруг
клада Чингисхана…
— Ну? — не выдержал Данил.
— Тебе ее продать нужно или купить предлагают?
— Просто определи, что это за денежка.
— Да что тут определять, — скучным голосом сказал Довнар,
вертя монету с нескрываемым пренебрежением. — Великое княжество Рутенское,
точнее, уже Жечь Посполитая. Так называемый орт, или четверть талера. Сигизмунд
Третий, предположительно тысяча шестьсот двадцать третий, судя по знаку, —
видишь, вот тут стрела с двумя звездочками? — чеканена в Вильно подскарбием
Яном Гевелло. У каждой мастерской был свой знак. Низкопробное серебро.
— Редкая?
— Ни в малейшей степени, — авторитетно заявил Довнар. —
Ежели в идеальном состоянии, понимающий человек за нее выложит самое большее
пятнадцать баксов. Пентюху, конечно, можно впарить и гораздо дороже, но я о
понимающих… Вот эта, твоя, в таком вот убогом состоянии, тянет не более чем на
пятерку. Баксов. Сгодится для начинающего, у которого пока что нет лучших
экземпляров.
— Уверен? — спросил Данил. — Бывают ведь дорогущие
разновидности, ты сам рассказывал, что австро-венгерская крона которого-то года
стоит в десять раз дороже всех прочих…
— Так то крона, — сказал Довнар. — А у сигизмундовских ортов
не было никаких дорогущих разновидностей. Авторитетно тебе говорю, пятерка
баксов, утеха для начинающего. И то по шантарским ценам, в Рутении даже
дешевле…
— Понятно, что ничего не понятно… — задумчиво сказал Данил.
Во всем, что касалось монет, Довнару следовало верить
безоговорочно. Если дешевка, значит — дешевка. Тогда? Нарочно оставленный
Климовым некий ключ или попросту безделушка, чисто случайно оказавшаяся в
кармане по самым что ни на есть бытовым причинам?
Несмотря на все происшедшее с момента выхода из самолета,
нет стопроцентной уверенности, что Климова убрали. В жизни возможны самые
невероятные совпадения. И недооценить опасность — чревато, и всполошиться
раньше времени — не есть верно…
Забрав со стола монету, Данил задумчиво поскреб ее ногтем,
сунул в нагрудный карман.
— Похоже, придется мне сдать билет и остаться, а? — спросил
Довнар почти безмятежно.
— Сдать билет тебе придется, факт, — все так же задумчиво
протянул Данил, не поднимая головы. — А вот оставаться не следует.
— Да?
— Жора, хватит, — поморщился Данил. — Прекрасно знаю, кэп,
как вы любите позвенеть шпагой и нанизать на оную полдюжины супостатов…
Согласен, порой это у тебя неплохо получается. Но сейчас не тот случай.
— Серега был нормальным мужиком. Нельзя таких мужиков мочить
безнаказанно. А у тебя не так уж много верного народа.
— Вовсе даже мало, — согласился Данил. — Но тут и начинаются
бардзо принципиальные нюансы. Во-первых, я пока что не уверен на все сто, что
Климова убрали. Что бы ни писали авторы бестселлеров, в наших играх людей
просто так не убирают, должны быть серьезнейшие основания. А я пока что не вижу
никакой предыстории. Я не верю, что Серега мог, гуляючи на воле, развинтиться и
разболтаться, и ты не веришь, и Паша не верит… Это лирика.
А мы все же представители точной науки… Далее. Во-вторых,
если это все же не случайная пьяная смерть, а грамотное устранение, ты мне тем
более бесполезен. И не нужно обиженно фыркать. Ты, Жора, морской офицер со
специфическим опытом, а сие для данного случаю бесполезно. Мне не нужны
боевики… пока что. Мне нужны профессионалы тайной войны. Ты таковым не
являешься. Будут обиды и гордые позы?
— Нет, сукин ты кот, — после короткого молчания сказал
Довнар с грустной покорностью судьбе.
— Вот за это я тебя и ценю, — ухмыльнулся Данил. — Нет в
тебе капризности… Жора, ты мне все же понадобишься, и немедленно. Без дураков.
Тело мы сегодня же отправим в Москву, к Тогоеву, поскольку
это наш единственный шанс. Если какая-то химия все же применялась, Тогоев ее
найдет, он специалист от Бога. Не всем доступна хитрая химия, быстро исчезающая
из организма покойного. Далее. У нас есть еще одна соломинка. Здешние эксперты
ограничились тем, что констатировали «воду в легких». Абстрактную воду. Меж тем
спецам вроде Тогоева нетрудно будет отличить хлорированную водопроводную воду
от воды из озерца.
— Думаешь?..
— Говорю же, это одна из двух соломинок, — сказал Данил. —
Если это все же было устранение, гораздо проще, приведя человека в состояние
полной отключки, сначала утопить его в ванной, а уж потом отвезти тело к озеру,
куда быстренько и спустить, не рискуя, что одержимая бессонницей бабуля успеет
встревожиться. Топить бесчувственного в озере, на месте — значит потратить
гораздо больше времени, да и риск несравним… В общем, я тебе не пустячки
поручаю. Да, и еще одно поручение будет…
Минут через пять, когда все обговорили до мельчайших
деталей, он вышел из комнаты. С подоконника встал Паша, кивнул:
— Полная икебана. Дама выпила «заряженной» водички, часок
подремлет, а потом еще долго будет пребывать в нужном психологическом
состоянии… Что дальше?
