Итак, как все это выглядит со стороны? Нерадивый работничек
начал попивать и крутить романы без отрыва от производства. Потом утонул при
невыясненных обстоятельствах в пруду, где и курице по колено, а чуть попозже у
него рванула дома, скажем, граната, да вдобавок, очень похоже, нашли какое-то
оружие… Все. Можно ли это привязать к проискам конкурентов? Пока — нет.
Особенно если вспомнить историю с госпожой Дюкановой и акционерным обществом
«Цехин», всю эту печальную эпопею с трупами, жутчайшими непонятками, вроде бы
недвусмысленно просматривавшимися кознями коварных конкурентов…
Действительность оказалась примитивной до омерзения: стареющая баба, набитая
зелененькими, возжелала ближнего своего, который ее вовсе не желал; упорно не
хотела верить, что ее дряхлеющие телеса парня не возбуждают, заказала каким-то
отморозкам его молодую жену, киллеры оказались дурными и косорукими, появились
незапланированные трупы, и как следствие все запуталось чрезвычайно. Прежде чем
докопались до истины, серьезные люди потратили кучу денег и сил, старательно
выстраивая контрмеры против мерещившегося им «наезда конкурентов»… Так у нас
сплошь и рядом и случается: сначала ревут танковые моторы и расчехляются
орудия, а уж потом начинают анализировать трезво.
Почему бы и нет? У очаровательной поблядушки Оксаны был еще
один хахаль, оскорбленный до предела самим существованием Климова. Потратился,
нашел людей, утопил, а для отвода глаз, чтобы не вышли на него, постарался еще
и скомпрометировать покойника.
Могло быть и так. Но не обязательно — было. Черт, мало
дельной информации, мало…
— Квартиру опечатали? — спросил он.
— Что? А… Нет, ничего такого. Но большая комната в та-аком
виде…
— Это хорошо, — задумчиво сказал Данил. — Не то хорошо, что
комната в жутком виде, а то, что не опечатали. Заедем, посмотрим.
— А потом?
— А потом останешься там ночевать. Надо же тебе где-то жить?
Другой жилплощади-то у тебя не имеется…
— Там?!
— А что? Вторая комната, как я понимаю, цела? Завтра утром
найдем стекольщика, приведем окна в божеский вид…
— Я не могу, страшно…
— Сможешь, — с ласковой угрозой сказал Данил, взял ее двумя
пальцами за подбородок, приподнял голову. — Сможешь, радость моя. Не брать же
тебя в мой гостиничный номер? За проститутку примут, двух мнений быть не может.
— Можно же снять мне номер…
— Можно, но не нужно. Мне-то как раз нужно, чтобы ты пожила
в квартире.
— А если опять придет… этот?
— Тот, что тебя вербанул? Это было бы и вовсе прекрасно.
Чертовски хочу с ним познакомиться, хоть пока и заочно… Вера, не трясись, как
овечий хвост.
Вечерком, когда стемнеет, к тебе обязательно постучится
приличный, интеллигентного вида человек. И тихонечко поживет какое-то время.
Человек привык к спартанской обстановке, ночевать будет в разгромленной комнате
и, что немаловажно, на твою добродетель не покусится, пока ты этого сильно не
захочешь… — Данил сжал пальцы чуточку сильнее. — И не надо слез с соплями.
Ты, родная, сама сунулась в это дерьмо, так что простая
справедливость требует, чтобы помогла мне его расхлебывать… Хотя бы чайной
ложечкой, пока я буду работать столовой. Так-то…
Глава 5
ГЕНЕРАЛЫ И НЕГРЫ
На следующее утро свершилось событие, оставшееся неизвестным
человечеству, но по меркам тех печальных непоняток, в которые был вовлечен
Данил, оно смотрелась прямо-таки эпохально.
За Данилом не было хвоста.
Переночевав на втором этаже, в «гостевых нумерах», и сделав
поутру несколько звонков, он вышел из здания еще до того, как туда стали
приходить сотрудники. Направился к далекой автобусной остановке, навстречу
потоку молодых мамаш, влекущих вовсе уж юных отпрысков в детский сад, — самая
обычная картина для здешних мест, а вот для России уже чуть ли не
сюрреалистическая: там-то детские сады закрывались едва ли не быстрее, чем
американские питейные заведения после введения сухого закона…
И, выйдя на пустырь, то есть преодолев примерно полпути до
остановки, мог отныне с уверенностью сказать, что никто за ним не топает, а
ведь вчера моторизованные прилипалы «довели» их до здания и убедились, что он
остается там на ночь…
Постояв на остановке, он сделал наблюдения, лишь
подтвердившие утреннее открытие: хвоста не было и там. И когда он сел в нужный
автобус, сзади не обнаружилось ни единой мало-мальски подозрительной машины.
Ради профессиональной точности он сошел, не доехав пары остановок, сделал за
четверть часа небольшой контрольный крюк.
Все осталось по-прежнему. Никакого хвоста. Ни пешего, ни
оснащенного колесами.
Это событие прямо-таки требовало и анализа, и своего места в
общей картине, вот только информации было по-прежнему мало, а потому не стоит
делать поспешных выводов. Вообще, если вдумчиво разобраться, Данил сам дал им
кое-какую информацию, чего, увы, не избежать… От наружного наблюдения
отрываются в случаях, перечень которых не так уж и велик: встретиться с кем-то,
что-то передать, что-то получить… Именно такой вывод неизвестный противник и
сделает. Ну и черт с ним…
Здание МВД, как и следовало ожидать, было построено в те же
времена Великой Эпохи, насчет которых Россия не определилась с оценкой до сих
пор.
Надо признать, что и в этой области логика Сталина была
безукоризненна присутственные места, возведенные в стиле архитектурных
излишеств, поневоле производили впечатление. Даже Данил проникся монументальной
аурой, в голове пронеслось что-то насчет «дыхания столетий» — то бишь
десятилетий, конечно.
Зато каких… По таким именно коридорам, на ходу сдирая ордена
и раззолоченные петлицы, протащили бездарного бонапартика Тухачевского, по
таким именно коридорам проходили те, кто правил половиной мира и по-хозяйски
приглядывался было к оставшейся половине…
Мариновать в приемной его не стали — хороший признак. Едва
он назвал свою фамилию, молодой подполковник снял трубку, кратко доложил, потом
кивнул Данилу:
— Прошу вас.
Генерал-лейтенант Басенок простер свою любезность настолько,
что даже вышел из-за монументального стола и встретил Данила примерно на
середине кабинета, не лучась мнимым радушием и не задирая носа, — в общем,
держался естественно и просто, как подобает «старому камраду». Они никогда не
были закадычными друзьями и не виделись года три, но, как молниеносно
пронеслось в голове у Данила, оба уже в том грустном возрасте, когда при любых
воспоминаниях о юных годах прошибает сентиментальность…
— Коньяк будешь? — осведомился генерал, Рыгор Петрович, как
значилось на табличке.
— Рановато что-то, — сказал Данил, усаживаясь.
— Ну, тогда кофе?
— А это с удовольствием, пан Рыгор.
