— Паны на фонарях висят… — хмыкнул генерал. В прошлой,
советской жизни он был, конечно же, Егором, это потом с имечком произошла та же
метаморфоза, что у Довнара. В общем и целом, как можно судить но первым
наблюдениям, пан Рыгор скорее рад Данилу, чем — нет. Что ж, время лечит… Тогда,
в девяносто первом, когда все рухнуло, женераль не просто испугался, а, говоря
откровенно, впал в состояние панического паралича. Чему Данил был свидетелем. И
хотя он вовсе не собирался былого сослуживца в чем-то упрекать (многие в то
время теряли голову), известно, что люди не любят свидетелей своей слабости.
Вот и сломалось что-то в отношениях — надолго. Да и пути разошлись еще дальше…
Но сейчас, судя по всему, прошлое подзабылось. При той,
прежней власти Басенок был в опале и долго балансировал на грани отставки, зато
при Батьке, можно сказать, взлетел. Вторая звезда и многое сопутствующее…
На миг Данил превратился в нормального человека, форменным
образом умилившись — о, на миг… На стене, пониже и левее цветного фотопортрета
Батьки Лукашевича (ого, с дарственной надписью!), висела черно-белая фотография
в рамке, переснятая и увеличенная, лишь при Батьке Басенок мог набраться
смелости, чтобы прикрепить этакое на стену кабинета.
Подтянутые, отутюженные зольдатики на фоне одной из
кремлевских башен, молодые, глупые, гордо напыжившиеся орлы из кремлевского
полка, того самого, с синими погонами и буквами ГБ на них. Егор Басенок, Данила
Черский, Ваня Лалетин, а это, если кто не узнал сразу, Саня Коржаков… вот
Барсуков был в другом взводе, потому на исторический снимок и не попал.
— Узнаешь?
— Ну еще бы, — сказал Данил. — Старая есть фотография, мы на
ней словно мафия или просто — семья… У меня, каюсь, дома тоже висит парочка
подобных.
На первом плане, понятно, дорогой Леонид Ильич, но за
плечом-то маячу я…
Стареем, однако. Прошлое на стены вздеваем…
— Так ведь и прошлое было не самое позорное, а? Для нас по
крайней мере.
— Еще парочка таких фраз — и все это будет напоминать фильм
годов пятидесятых. Старики с пафосом вспоминают минувшие дни…
— Ну, вообще-то… — хмыкнул Басенок. — Знаешь, что мне тут в
голову пришло? Англичане, конечно, народ без особой фантазии, но одну
гениальнейшую вещь они таки придумали. Полковые галстуки. Встретил совершенно
незнакомого сэра, но по галстуку определил моментально: ага, шотландские
гренадеры или там сандхерстские бомбардиры. Можно бросаться друг другу на шею и
пить виски. Честно, неплохая придумка. Что ухмыляешься?
— Представил нас с тобой в наших полковых галстуках году
этак в девяносто втором, не говоря уже о восемьдесят девятом… На фонарь бы
сволокли. А вообще, подкинь Батьке идею. Насчет галстуков.
— А вот возьму и подкину… — задумчиво пообещал Басенок. — Ты
лучше колись, зачем заявился в такую рань. Нет, я тебя рад видеть, надо бы сесть
за литром и потолковать про старые времена и буйную молодость… Вот только мы с
тобой — гэбэшники с раньшего времени, Данилыч, хоть ты сейчас на службе
буржуазии, а я который год в ментах… Мы ж сентиментальничать до донышка не
умеем. А?
Раненько что-то ты мне позвонил для простого свидания седых
дедов-ветеранов… Надо тебе что-то от меня, да? Ты не смущайся, я и сам циник.
Больно уж много воды утекло с тех пор, как мы одну портянку на двоих делили.
Сам знаешь, мушкетеры оне уже во втором томе циничные до грусти, а уж в
третьем…
— Сдаюсь, — сказал Данил. — Проницательность у тебя
нечеловеческая. Пожалуй что, кое-что и надо. Только не помощи, а уж скорее —
ясности…
— Интересно начинаешь… Валяй. Данил кратко изложил суть —
далеко не все, конечно. О том, как нашли Климова, о взрыве в его квартире. И
только.
— Не можешь ты жить скучно… — сказал Басенок, когда понял по
молчанию Данила, что рассказано все.
— Как-то так получается…
— Ну а в чем я должен внести ясность? Касаемо чего?
— Касаемо того, что нашли в квартире, — сказал Данил. —
Конечно, там, как в добрые старые времена, всем заправлял КГБ, но и ваши люди
тоже были. Не могут они ничего не знать.
— Тебя допрашивали?
— Бог миловал.
— А следовало бы… — задумчиво протянул Басенок. — Тут они
определенно лопухнулись. Кадр-то твой, а?
— Слушай, Рыгор… — сказал Данил. — А ты посмотри на это с
другой стороны.
С нашей. Один мой парень утонул при самых что ни на есть
загадочных обстоятельствах, другой, того чище, исчез. В воздухе растаял. Нечему
в квартире было взрываться. И не могло там быть никакого оружия, про которое
мне самому донесла в том дворе народная молва… На кой черт нам оружие? Мы
против него, — он кивком указал на портрет Батьки, — заговоров не плетем.
Весьма даже наоборот. Хотим вложить в ваши заводы, не будем
пока из суеверия уточнять, которые, огромную денежку. Выражаясь ученым языком,
развивать производство. В чем нам Батька с охотой пойдет навстречу. На кой
леший нам в этих условиях баловаться с гранатами и прочими стволами? Пионеры
мы, что ли?
— Логично… — столь же задумчиво произнес Басенок. — Очень
логично. Только встань-ка и ты на мою точку зрения. Есть гумага. Официальная.
Нами, теми-то и такими-сякими, обнаружено то-то и то-то…
— А как насчет отпечатков пальцев, кстати? Прошло довольно
много времени, прежде чем Басенок поднял массивную, лобастую башку:
— Хреново насчет отпечатков. Наличие отсутствия.
— Значит, у тебя в какой-нибудь сводочке все уже отражено?
— А ты думал? У нас не Россия, у нас этакое событие тянет на
немедленный доклад по всем инстанциям…
— Рыгор, век за тебя буду бога молить…
— Так я и поверил, — сказал Басенок. — Так бы я тебе, акула
капитализма, и поверил… не наведи я о вас справочки. Тут ты прав. То есть не
врешь.
Насчет денежек и развития производства.
— Так тогда…
— Тайну следствия нарушить ради тебя прикажешь? — Он
выдержал паузу. — Ладно. Благо следствие вовсе не мы ведем. Но если хоть одной
живой душе…
— Обижаешь.
— Рванула стандартная осколочная «эргэдэшка»…
— Я и сам примерно так прикидывал, — кивнул Данил.
— А то, что там нашли еще пять, ты прикидывал? То-то. И два
«Калашникова», из тех, что — АКСУ. И как венец всему — винтовочка.
Холодильник хороший, финский… Хорошая винтовочка,
снайперская.
Бельгийская. ФН тридцать-одиннадцать. Имел дело?
— Нет.
— Хорошая винтовка. Оптика, эргономичный прикладик, на
шестьсот метров лупит — залюбуешься, да и на восемьсот сподручна. Что скажешь?
— Взрыватели были ввинчены?
