— Садитесь, дедушка!
Звонко это прозвучало, со всей возможной юной
безжалостностью. Что тут сделаешь? Данил без церемоний поблагодарил добрую
самаритянку, уселся, прикрыл глаза. Пытался в десятый раз прокрутить в уме
собственные действия и оценить, все ли было сделано правильно.
Получалось, что — все. Кто бы им ни противостоял — ревнивый
обожатель Оксаны Башикташ, не гнушавшийся откровенным криминалом, или
неизвестный конкурент, — в данной ситуации именно так и следовало поступать.
Во-первых, всегда в таких случаях нужно действовать, исходя из самого худшего
варианта.
Подозревать самое скверное. Если перебдишь, ухмылочки за
спиной — дело десятое. Значительно страшнее-недобдить.
И второе… Так следует работать и впредь: в глухой
конспирации, будто Штирлиц в тылу врага» опираясь исключительно на своих
«нелегалов» и здешних знакомых, не входящих в систему. Он на многие кнопки мог
бы нажать здесь совершенно легально, задействовать и здесь, и в столице людей,
по влиянию и значимости даже превосходивших генерала Басенка, но сие
противоречило бы не просто деловой этике — правилам игры. На то ты и поставлен
главным волкодавом «Интеркрайта», чтобы справляться собственными силами, а за
помощью обращаться лишь при крайней нужде…
До «Клейнода» он добрался, опять-таки не отягощенный
топтунами.
Учрежденьице, не подозревая о своем истинном — и
единственном — грядущем предназначении, работало в обычном ритме. На Данила,
откровенно говоря, не обратили и внимания, многие его попросту не знали. План
действий был продуман заранее. Поговорив с Бесединым минут десять, Данил
немного повисел на телефоне и, узнав, что «груз 200», то есть рефрижератор в
сопровождении вооруженной охраны, благополучно прибыл в столицу, слегка
расслабился.
Самую чуточку. Не больше, чем на одно деление. Расслабиться,
скажем, на два деления не позволял примечательный фактик: с помощью нехитрого,
заранее обговоренного словесного кода Довнар сообщил, что за ними какое-то
время тащилась машина, выполняя, вне всякого сомнения, функции хвоста…
Повесив трубку, он пытливо осмотрел в зеркале свою унылую
физиономию, вышел в коридор и вразвалочку направился к двери, украшенной
табличкой «менеджер по связям с общественностью». Открыл ее без стука — какие
формальности в учреждении в рабочее время — и, убедившись, что хозяйка
пребывает в одиночестве, вежливо осведомился:
— Простите, не помешал?
— Не помешали, — обнадежила хозяйка, послав ему безликую
профессиональную улыбку. — Вы из трансагентства?
— Отнюдь, — сказал он, садясь. — Я из Сибири, из головного,
так сказать, предприятия, Черский моя фамилия, по паспорту, вы только не
смейтесь, Данила, а по отчеству Петрович…
— Ого! — Какой-то миг казалось, что она по-мальчишески вдруг
присвистнет. — Мне встать в знак почтения?
— Да что вы, дамам вроде бы и не положено…
— Данила Петрович… — протянула она. — Смеяться я не буду, я
и сама по паспорту — Оксана Моллаховна. Ужас, верно?
Данил откровенно ее разглядывал, прежде всего, она вовсе не
производила впечатления убитой горем, что для ветреной красотки, которую иные
обзывают вовсе уж непечатно, в общем, объяснимо… Самую чуточку перефразируя
классика, можно сказать: перед ним сидела совершеннейшая красавица. Вместо роскошной
косы, правда, роскошные распущенные волосы, а вот ресницы и в самом деле
стрельчатые, а уж синие глазищи… черные волосы и синие глаза сочетание,
будоражащее кровь, можно приревновать и наделать глупостей. Из-за такой вот —
можно.
— Может, мне встать и повернуться вправо-влево? — спросила
она с самым невинным видом.
— Зачем?
— Вы с меня прямо-таки мерку взглядом снимаете…
— А вдруг — раздеваю? — усмехнулся он.
— Да нет, — серьезно сказала она. — Именно мерку снимаете,
когда взглядом раздевают, глаза совершенно другие… Каков же итог?
— Стараетесь показать, что вы чертовски независимы, — сказал
Данил. — В чем истоки и корни, понятно — хороший специалист, да еще с вашей
внешностью, без работы долго не останется. Про вас говорили, что вы хороший
специалист…
— А у вас что, к независимым женщинам какое-то особое
отношение? С ноткой негатива?
— Помилуйте, — сказал Данил. — Независимые женщины мне
всегда нравились:
Маргарет Тэтчер там, миледи Винтер… Знаете, я просто
раздумываю, с чего начать…
— А это зависит от того, что вам про меня наговорили.
— Почему непременно «наговорили», а не «рассказали»?
— Ох, да знаю я наши злые язычки, частная фирма кое в чем от
коммунальной кухни мало отличается…
— Это точно, — философски сказал Данил. — Итак, Оксана… вас
нужно называть по отчеству?
— Совсем не обязательно. Я от родителя не отрекаюсь, с чего
бы вдруг, но все равно звучит и в самом деле смешно… Хватит с меня школьных
дразнилок. — Она наигранно вздохнула, без нужды одернула строгий красный
жакетик в черный горошек.
У Данила понемногу стало складываться впечатление, что под
этим жакетиком либо ничего нет, либо наличествует самый минимум. Но главное,
конечно, в другом. Ее стол чертовски похож на климовский — ничего лишнего,
только то, что необходимо в данный момент, и вообще, если не знать заранее, что
кабинет принадлежит женщине, ни за что этого не определишь при простом беглом
осмотре. Никаких посторонних безделушек, даже сумочки не видно — видимо, лежит
в шкафу. Стандартное обиталище делового человека, не имеющего на службе ни
пола, ни возраста. Что ж, девочка непроста…
— Итак, Оксана… — произнес Данил нейтральным тоном. —
Скажите-ка, вы ждете неприятных вопросов?
— Конечно.
— Почему?
— Ой, да не играйте вы в прятки! — досадливо поморщилась
она. — Я о вас чуточку наслышана. Вы из безопасности или как там это
называется… Хотя, конечно, судя по Сереже Климову и этому… — она на миг
замолчала, — называется это как-нибудь нейтрально. Второй отдел, второе бюро,
«общие вопросы» и «исследования»… И вам непременно Должны были открыть глаза на
наши с Сергеем отношения. Так что вы с меня начали, а?
— Люблю я умных женщин, — сказал Данил. — И боюсь я умных
женщин.
Подсознательно. Как всякий мужик… Так вот, что касается
взаимоотношения полов. Месткомов давно уже простыл и след, а потому меня
совершенно не интересует, чем занимаются взрослые люди в постели. Меня
интересует другое: влияют ли в данном и конкретном случае постельные отношения
на все прочее.
— То есть?
— Погиб человек, — сказал Данил. — Обстоятельства, мягко
скажем, странноватые. Многое я за ним знал, но не было у него привычки в пьяном
виде лазать по водоемам…
Он осекся: черноволосая красавица, выразительно на него
глядя, приложила палец к губам. Ах, вот даже как… Мгновенно сориентировавшись,
Данил продолжал, ничуть не сбившись:
