…А вот заснуть потом не удавалось долго. Это называется —
нервы. Он вылез из постели, сел в кресло, аки Адам, и без каких-то там
особенных мыслей долго смотрел на безмятежно спавшую в его постели женщину,
дай-то бог не последнюю.
На душе было муторно и грустно.
Глава 10
УРОНИЛИ МИШКУ НА ПОЛ…
Вертолет новейший, боевой, секретный уходил прямо к
пакистанской границе, над выжженной солнцем серо-зеленой равниной, над трупами
и догорающим вездеходом. Он летел ужасающе медленно, чуть ли не полз, и ничего
уже нельзя было сделать, потому что движения вдруг стали заторможенными и
скованными, словно увяз в грязи. Лемке так и не поднялся из-за камня, Данил не
мог понять, что с ним творится, где группа, почему никто не стреляет, а Мансур,
странным образом совершенно живехонький, вдруг возник будто бы из ничего, из
жаркого пыльного воздуха, блестя зубами, развернулся с автоматом наизготовку в
его сторону. Данил уже понимал, что не сможет поднять оружие…
Он дернулся и вынырнул из кошмара, где все оказалось
наоборот.
В кухоньке что-то негромко позвякивало. Данил ощутил укол
дикой, невыразимой радости оттого, что поражение оказалось сном. Облегченно
вздохнул и смотрел, как из кухоньки идет Оксана в его джинсовой рубашке, с
подносиком, свежая и совершенно нераскаянная на вид, идеально причесанная, без
малейшего следа утренней растрепанности, которую он в женщинах терпеть не мог,
да и в себе тоже.
— Кофе в постель, — сообщила она, опустив подносик на
тумбочку.
— Это прекрасно, — сказал Данил. — А как насчет
воинствующего феминизма?
— Ну, должно же присутствовать женское начало? Классическое.
Да и турецкие гены, не иначе, берут свое. Я так думаю, и султаншам приходилось
кофе носить… — Она отступила на шаг, с интересом присмотрелась. — Ну как, ты
себя не ощущаешь соблазненным и изнасилованным?
— Не дождешься, — проворчал Данил. — Ну, как там насчет
звона в ушах?
— Ох, как мне нравятся такие вопросики… Словно бы небрежно
заданные, а на самом деле с некоторой тревогой в подтексте…
— Боюсь я умных женщин, — сказал Данил.
— Так все боятся… Нет, не надо на меня вожделеюще
таращиться. Что я люблю меньше всего, так это торопливую утреннюю возню, есть в
ней что-то неполноценное. А посему остынь. И чтобы ты не терзался
неизвестностью, могу сразу успокоить: будет продолжение. Потом. Не вижу что-то
восторга во взоре…
— А он — в глубинах души, — сказал Данил. Озабоченно
нахмурился:
— Который час? Не хочется тебя компрометировать…
Она обернулась, уже в двери ванной:
— Приятно видеть, что не перевелись еще рыцари… Успокойся.
Скомпрометировать можно только того, кто боится, а я давно
приучила окружающих: чего хочу, то делаю открыто, и плевать мне на болтунов…
Данил быстренько выпил кофе и, пока она плескалась под
душем, сходил навестить Беседина. На звонки в дверь никто не отреагировал,
трубку тоже не сняли. Едва Данил опустил ее на рычаг, телефон взорвался
азартной трелью.
— Мне бы Черского…
— Он самый, — сказал Данил. — Здравствуй, твое
превосходительство.
— Ты эти российские штучки брось, — сказал Басенок. — У нас
тут товарищи генералы. Усек, оршанин?
«Вот то-то», — подумал Данил. Нормальный рутенский
националист, вознамерившись оскорбить северного соседа, непременно назвал бы
его оршанином — старая насмешка, пятивековой давности, и родилось она, когда
под Оршей рутенские войска, будем объективны к исторической правде, и в самом
деле вдребезги расколотили рать московского князя. Оршанин, а не москаль,
оскорбление «москаль» здесь совершенно не в ходу…
— Что молчишь?
— Подыскиваю адекватное оскорбление в ответ…
— Ладно тебе. У меня сегодня выходной образовался. Не хочешь
на дачку проехаться? На посиделки ветеранов? Что-то я после твоего появления
ностальгией захворал, так и тянет поболтать за былые кремлевские времена…
— Неплохо бы, — сказал Данил, подумав. — У меня тут дела на
пару часов, а после — совершенно свободен…
Пока они обговаривали детали, появилась Оксана утонченная и
безукоризненная, как это частенько случается, пришлось сделать над собой
некоторое усилие, дабы сопоставить утреннюю с ночной и напомнить себе, что это
одна и та же персона…
— Вот кстати, — сказал он, вешая трубку. — Не хочешь
проехаться на дачу, поскучать в обществе двух старых волкодавов?
— Когда?
— Часика через два.
— Увы… Это ты по здешним меркам — немаленькое начальство из
высшего астрала, а у меня сегодня рабочий день… Давай вечером что-нибудь
придумаем.
— Вот, кстати, о работе… А прямо сейчас проехаться со мной
на Лукомскую?
— На т у квартиру?
— Ага.
— Это обязательно?
— Желательно бы, — сказал Данил. — Вдруг там чего-нибудь не
хватает, или, наоборот, прибавилось… Только ты и сможешь оценить привычным
взором.
— Ну, если надо… Только… Ты меня все же втягиваешь в ваши
игры?
— Вряд ли, — подумав, сказал Данил. — Тебе ведь говорили,
чтобы забыла про загородные поездки, а? Про город ничего такого не вспоминали?
Вот видишь…
А про охрану я говорил серьезно, обеспечим.
Выйдя во двор, он огляделся и, увидев неподалеку, возле
ограды детского садика, старенький «пазик», удовлетворенно хмыкнул. «Пищалка» в
климовской машине еще вчера была им четко локализована — засунули меж боковиной
заднего сиденья и кузовом. Так что Данил, отперев машину, мигом извлек черную
горошинку и, словно бы беспечно прогуливаясь, одним движением прилепил ее к
брызговику автобуса. Ручаться можно, получилось незаметно для возможного
наблюдателя. Пока разберутся, много воды утечет…
Что характерно, моторизованного хвоста и на сей раз не
оказалось. По странной какой-то системе работали хвосты, пока не удавалось ее
просчитать.
Искомый дом оказался в «хрущевском поясе» — стандартная и
унылая кирпичная пятиэтажка среди таких же немых свидетелей кратковременного
триумфа кукурузы. Первым делом Данил направился в указанный Оксаной гараж и без
малейших усилий отпер хорошо смазанный замок.
С первого взгляда можно определить, что дедок, сдававший
Климову эту клетушку, был аккуратистом и педантом. Ничего лишнего, никакого
бесполезного хлама-мечта обыскивающего. В каких-то десять минут Данил
управился: осмотрел два ящичка с инструментом, потряс банки и канистры, ничего
не обнаружив внутри, перебрал стопу пыльных журналов в высоком ящике. Ничего.
Поднялись в квартиру. Однокомнатные хоромы. Мебель, конечно,
дедова, а от Климова практически ничего и нет. Данил, как учили, начал осмотр
от дверного проема по часовой стрелке — пустой шкаф, небольшая книжная полка,
диван, стол…
