В единственном ящике — пара авторучек, несколько листов
бумаги, нераспечатанная пачка сигарет, набор свечей «Бош» в нетронутой
упаковке…
Из коробочки для скрепок Данил вытряхнул себе на ладонь
кучку прозрачных пластиковых квадратиков с аккуратными дырочками посередине,
встряхнул. Сел за стол и уставился на карту. Точно такая, как в кабинете
Климова. И сложена точно так же. Правда, на этой ничего не намалевано, однако
прямо в тоненький синий кружочек возле надписи «Калюжин» воткнута короткая
иголочка с черной пластмассовой головкой. У Данила у самого на столе в
Шантарске обычно лежала коробочка этих удобных импортных кнопок.
Если не считать карты, на столе лежала лишь тоненькая,
большого формата детская книжка. Открытая, сложенная пополам так, что взору
представала лишь одна страница, придавленная чисто вымытой массивной стеклянной
пепельницей.
Короткое стихотворение, напечатанное большущими буквами.
Классическое.
Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу.
Все равно его не брошу, потому что он хороший.
В свое время в их кругах с оглядочкой именовали сей старый
стишок «Балладой о Форосском заточении». Уронили Мишку на пол, оторвали Мишке
лапу… И на лысину наплевали вдобавок.
Вирш был проиллюстрирован, как и следовало ожидать, яркой
картинкой с изображением незадачливого мишки, валявшегося на полу вверх ногами
с оторванной лапой и разнесчастной мордой. Впору посочувствовать…
Данил аккуратно стряхнул пепел в синюю старомодную
пепельницу, сдвинул ее в сторону и спросил:
— Тебе эта книжечка ни о чем не говорит? Оксана пожала
плечами:
— Понятия не имею, к чему она тут. На полке, видимо, лежала.
Только зачем он ее на стол выложил?
Действительно, зачем? И старательно придавил пепельницей…
Если толковать как очередной, дополнительный ключ, что бы он мог означать?
Уронили… Оторвали… Лапа… Мишка… Где у нас аналогии и
ассоциации? Как это где?!
— Ты лучше на карту посмотри, — сказала Оксана. — Снова Калюжин.
— Вижу, — проворчал под нос Данил, выдернул кнопку,
повертел. Выложил на карту рядок прозрачных квадратиков, словно играл сам с
собой в домино.
— А это что?
— А черт их знает, безделка какая-то… — Данил ссыпал
квадратики обратно в коробочку, спрятал ее в стол, а карту сунул во внутренний
карман. — Ну, как на твой взгляд? Ничего не убавилось? Не прибавилось?
Внимательнее посмотри…
Она старательно огляделась, мотнула головой:
— Все как прежде. Разве что под диван заглянуть…
— И загляну, — кивнул Данил, опустился на корточки, выгибая
шею, заглянул под низкий диван.
Пусто. Выпрямился, отряхнул коленки и локти. — Поехали,
ничего тут нет интересного…
…Высадив Оксану возле особнячка — и удостоившись в знак
будущих утех торопливо-ловкого поцелуя в щеку, — поднялся в вестибюль вслед за
ней и выяснил у охранника, что Паша Беседин так и не появился. Вернулся в
машину, завел мотор и отъехал метров на триста, к пустырю. Перегнулся к заднему
сиденью, взял медвежонка, рассеянно всмотрелся в глуповатую мягкую морду, сильно
встряхнул, держа возле уха.
Никаких посторонних звуков. И, если покачать на ладони,
легок в точности так, как и полагается набитому чем-то синтетическим невеликому
игрушечному зверю.
— Оторвали мишке лапу… — пробубнил Данил под нос, взял зверя
в левую, принялся тщательно прощупывать пальцами одну лапу за другой. Потом
взялся за пузо.
Ничего. Развязал ленточку, снял с шеи — и ноготь тут же
зацепился за некое препятствие. Ага! Чуть повозившись, как следует помяв и
прощупав, Данил в конце концов наткнулся на посторонний предмет, продолговатый,
нетолстый, а потом и вытащил его через узкий разрез.
Белая пластмассовая трубочка из-под нитроглицерина с плотно
сидящей крышечкой. Подцепив ее ногтями и далеко отведя трубочку от лица, Данил
осторожно заглянул внутрь.
Почти под самую пробку насыпан крупнозернистый порошок
бледно-розового цвета, при встряхивании пересыпавшийся с тихим шуршанием. Так и
подмывало его понюхать иди со всеми предосторожностями, в микроскопической
дозе, попробовать кончиком языка, но Данил удержался от подобных глупостей,
достойных разве что зеленого стажера. Разные бывают порошки, иные и нюхать
чревато, не то что тянуть в рот. Чистейшее самовнушение, конечно, — но Данил
вдруг почувствовал во рту непонятное жжение, и в пот словно бы бросило.
Вздор. Климов был достаточно опытен, чтобы не держать что-то
по-настоящему ядовитое без всяких предосторожностей… Но кто сказал, что это
непременно Климов его туда положил? Подсунут вот этак в машину ампулку с неким
радиоактивным изотопом — и человек в сжатые сроки перебирается на тот свет…
Нет, пожалуй что, слишком сложно и коварно. Проще сунуть головой в ванну
бесчувственного, а потом отвезти к озерцу…
И все же до детального выяснения держать эту непонятку
поблизости казалось слишком рискованным. Данил положил пробирку в багажник, в
пластмассовый чемоданчик с инструментами. Глупо, конечно, — если это нечто
радиоактивное, достанет и оттуда, но все равно на душе спокойнее…
…Быстро шагая к Вериному подъезду, он даже не сделал попытки
определить возможную слежку: в конце концов, посещение ее квартиры было
замотивировано на сто процентов. Чертова пробирка прямо-таки жгла бедро.
Позвонил. Прошла чуть ли не минута, прежде чем Вера
приоткрыла дверь. На лице не отразилось ни радости, ни разочарования.
— Я вижу, тебе окно починили, — сказал Данил. — Мелочь, а
приятно. Порядок в доме… Волчок, выползай! Грозный шеф пришел.
Из комнаты вышел Волчок. Критически обозрев его, Данил
распорядился:
— Галстук сними, больше домашности в облике. Ты ж не
какой-то нелегал, скрывшийся тут от гестапо, — ты ейный хахаль или там прочий
друг дома. торчишь тут, утешая бедную женщину…
Волчок послушно потянул галстук с могучей шеи. Вера, не
глядя на них, скривилась:
— Боже, как мне все это надоело…
— А уж мне-то, ты и не представляешь… — в тон ей произнес
Данил. — Ну, рассказывай. Что тебе гостенек напел?
Вера тусклым голосом сообщила:
— Говорил, что мне лучше всего побыстрее улететь в Шантарск.
Лично меня ни в чем не обвиняют, никто не станет из-за меня затевать
бюрократическую волокиту меж здешним и российским МВД, да и в Шантарске мне
проще будет: как-никак дома, адвокаты, друзья влиятельные…
— Прекрасно, — сказал Данил. — Что полностью согласуется с
записью, сделанной этим расторопным молодым человеком. Могу тебя поздравить,
Вера.
Избавляешься понемножку от привычки врать и крутить…
— Пошлите кого-нибудь, чтобы купил мне билет…
