— А вопросы?
— Интересно, у вас каков был стаж в пэ-эз-пз-эр? — без
особой задиристости поинтересовался Данил.
— Честно говоря, был немалый. Не меньший, должно быть, чем у
вас в ка-пэ-эс-эс… Что поделать, такие были времена…
— Стонали под игом Москвы, а?
— А вы не назвали бы это игом?
— Трудно так сразу сформулировать… — сказал Данил. — Вы ж и
по специфике работы, и по возрасту должны помнить историю. Уже в сорок пятом
сюда, в Польшу, вернулась масса довоенных офицеров, и армейских, и разведчиков.
И никто их не бросал за колючку, наоборот, служили на высоких постах, и когда
против них в пятьдесят третьем попыталась вяло сыграть в раскрытие
суперзаговора тогдашняя «десятка» , ее довольно быстро взяли к ногтю саму…
Интересно, почему они служили Сталину, как вы думаете?
Аристократия с кости и крови, довоенные генералы и довоенные разведчики…
— А вы как думаете?
— Ну, это простая шарада, — сказал Данил. — Не за кусок
колбасы и жестяные звездочки, конечно. За перспективу. А перспектива была
заманчива — как-никак и у ваших жолнежей был нешуточный шанс пройти с
засученными рукавами и автоматами наперевес по Мюнхену и Парижу…
— Возможно, — согласился Барея. — Однако же ваша могучая
империя, простите, обернулась откровенным пшиком, что, в свою очередь, не может
не питать глубокие разочарования. Рухнувшие заманчивые перспективы еще хуже
отсутствия таковых. Того, кто обманывает надежды, всегда ненавидят особенно
яростно.
Вот и дуют… иные ветры. Как пели уланы в двадцатом. Знаете?
«В руку пика, сабля — в ладонь. Бо-ль-ше-ви-ка — гонь, гонь, гонь!» Вас это не
коробит?
— Помилуйте, — пожал плечами Данил. — Все ж-таки —
«большевика», а не «москаля». Переживу… Вы хотите сказать, что в этой бравой
песенке и таится ключ к происходящему?
— Простите?
— Ну, как я понимаю, кому-то срочно понадобился москальский
шпион…
— Почему сразу — шпион? Быть может, речь идет о наркотиках
или незаконной коммерции?
— Незаконной коммерцией я не занимаюсь, — сказал Данил. — А
в том пакете были уж никак не наркотики, бумаги какие-то…
— Не ваши?
— Откуда? Первый раз вижу. Вы не просветите ли, что там
такое было? Барея усмехнулся:
— Ничего веселого, материалы об одном из военных аэродромов,
на котором в скором времени будет базироваться и авиация НАТО. Не правда ли,
пан Черский, невеселые бумаги?
— Возможно, — сказал Данил. — Пора требовать адвоката, а? Мы
с вами в Европе…
— Ах, пан Черский, что вы такое говорите? — вовсе уж широко
усмехнулся Барея. — Ну когда это мы с вами, москали с ляхами, были Европой?
Между нами говоря, были и останемся откровенной Азией, что бы там ни кричали
романтические интеллигенты… — и он принялся мечтательно разглядывать свой
кулак.
— Помилуйте… — разочарованно протянул Данил. — Вы мне сразу
показались твердым профессионалом, к чему столь многозначительно покачивать
кулаком?
Когда это в разведке били морды? В Африке разве что…
— Да что вам такое в голову пришло? — изумился Барея. — Кто
здесь кулаками покачивает? Сидят взрослые люди, беседуют… Адвоката, говорите… А
как насчет консула? Будете требовать?
— Если возникнет такая необходимость, — кивнул Данил.
— Вы, стало быть, гражданин России?
— Ага. А вы не знали?
— Но, видите ли, пан Черский… Вы сюда приехали не по
российскому паспорту, а по документу гражданина Польской Республики, постоянно
проживающего за пределами таковой. Это уже несколько иная юриспруденция.
— И все же — двойное гражданство… Подпадающее под действие
иных соглашений. В любом случае адвокат мне положен. Мало того, мне не
предъявляли ни ордеров, ни обвинений, лишили свободы неведомо на каком
основании…
— Вас же не бьют, не обижают. Колбасой даже покормили, как
мне говорили.
— Эту бы колбасу…
— Постарайтесь встать на мою точку зрения, пан Черский. В
вашем номере обнаружены секретные материалы нашего министерства обороны,
позволяющие сделать вывод о несомненно имевшей место шпионской деятельности…
— Моей? Как, кстати, с отпечатками пальцев? Чует мое сердце,
что моих на том пакете так и не отыскалось? Ничего удивительного, я его в руках
не держал, впервые видел… Может быть, у вас есть люди, которые мне этот пакет
передавали? Или видели, как я его принимал у подозрительного незнакомца с
черной повязкой на глазу и с приклеенной бородой?
Барея, улыбаясь, развел руками:
— Ну кто же будет раскрывать карты в такой вот ситуации? А
вы, следовательно, ни в чем противозаконном не замешаны? Интересно, у вас есть
какие-нибудь свидетели вашего насквозь благонравного поведения? Или вы в нашей
стране проводили время в полном одиночестве?
Данил промолчал. Рано с этим вылезать, пока неясно, как
обернутся дела…
— А пана Ракуту, Михала… простите, по-вашему Михаила, вы
знаете?
— Впервые это имя слышу, — сказал Данил.
— Честно?
— Честно. А что, он говорит, будто со мной знаком?
— Как сказать… — уклончиво ответил Барея. — Значит, вы ни за
что не признаете этот пакет своим? И никогда в жизни не занимались шпионажем на
нашей территории?
— Бог миловал.
— Вызвать господа бога в качестве свидетеля было бы крайне
затруднительно… Ну, а какие у вас самого есть версии всего, с вами
происшедшего? Говорите смелее, у нас с вами пока что совершенно неофициальный
разговор…
— Версий всего две, — сказал Данил. — Первая. Кому-то здесь
вдруг понадобился горяченький, с пылу с жару русский шпион. Вы не обижайтесь, у
меня и в мыслях не было вас оскорбить, просто секретная служба — дело грязное,
над профессионалами всегда политики, приказать могут черт знает что… Вряд ли у
вас при этом раскладе есть свидетели, способные красиво изложить, как я на их
глазах карабкался по водосточной трубе в министерство обороны или принимал
документы от подкупленного швейцара… Скорее уж стоит рассматривать вариант
бдительной, патриотически настроенной горничной, которая, убирая номер,
обнаружила секретные бумаги, мало того, с маху опознала в них именно секретные
военные документы…
— Ну, а стоит ли иронизировать над такой версией? Вы знаете,
как в свое время арестовали знаменитого пирата де Сото? Именно горничная
обнаружила у него под подушкой дневник одной из жертв…
— Но это же было полторы сотни лет назад, — проворчал Данил.
— Одно дело разобраться в чужом дневнике, и другое — в секретных армейских
документах, касающихся, как вы говорите, военной авиации… Вам что, кто-то
стукнул?
