Пока грузовик стоял и они менялись местами, синяя машина
тоже стояла в отдалении. Тронулся грузовик — тронулась и она. «Интересные дела,
— думал Данил, ловко управляясь с баранкой, — и не особенно маскируются. На
польской стороне их не было, это точно. Не смог бы не заметить. Неужели и в
этом случае просчитал все точно? Не голова у тебя, Черский, а…»
Он нажал на тормоз, переглянулся с Семенычем. Тот растерянно
пожал плечами:
— Чумовые какие-то…
Бежевая «Волга» так и тащилась с черепашьей скоростью им
навстречу — по их же полосе, упорно идя в лобовую атаку, так и вынуждая
остановиться. Уйти влево не удалось бы, дорога тут ненадолго сужалась,
превращаясь лишь в две полосы, разделенных бетонным бордюром, который грузовик
ни за что не одолел бы.
— Откуда ж они на нашу полосу свернули? — вслух недоумевал
шофер. — От Зубаловки разве что. Это ж им полкилометра задним ходом переть
придется, дернул меня черт здесь дорогу срезать… Выиграл десяток верст,
называется… Тут, вообще-то, мало кто и ездит… Точно, чумовые!
Данил остановился окончательно потому что ничего другого и
не оставалось. «Волга» тоже тормознула метрах в десяти от его капота.
Вылезли двое, подчеркнуто неторопливо: джинсы широченные,
что запорожские шаровары, короткие кожаные куртки, стрижки ежиком, на пальцах
огромные золотые гайки. Классическая картина, хоть сейчас в музей помещай в
соответствующую витрину — «типичный образчик рэкетира».
— Здорово, трудяги! — весело крикнул один. — Едем, значит?
— Тьфу ты… — тихонечко сказал Семеныч. — Выходит, все же
есть они, падлы… А у меня и монтировки нету…
— Сиди, — так же тихо посоветовал Данил. — Видал, у
высокого?
Высокий без всякой нужды картинно поправил на себе черную
кожанку, распахнув полы так, что подмышечную кобуру с большим черным
револьвером мог рассмотреть и полуслепой. И вслед за напарником крикнул:
— Едем, значит? Что ж вы это? С вами люди здороваются, а вы
и языки проглотили?
— Здорово, коли не шутишь, — сказал Данил. — В чем проблемы?
— У нас, дядько, проблем нет. А у тебя, глядишь, и будут… У
тебя квитанция есть?
— Какая еще квитанция? — не вытерпел Семеныч.
— Помолчи в тряпочку, молодой, пока дядька допрашивают, —
небрежно отмахнулся кожаный. — Налоговая квитанция, дядько. Об уплате дорожных
сборов.
Как говорят в России, уплатил налоги — и живи спокойно.
Если, дядько, каждый начнет по дорогам этак вот носиться, налогов не платя,
выйдет полный беспредел и бардак, а потому лезь-ка ты в свой толстый кошелечек…
— Стоять, отморозки!
— Ты чего, чего? — заорал кожаный, тем не менее проворно
задрав руки кверху.
Его напарник поднял ручищи не столь быстро, но и без особого
промедления.
Оба угрюмо замолчали. Объяснялись такие перепады в
настроении предельно просто: с обеих сторон грузовика появились не менее
широкоплечие ребятки, одетые не столь плакатно, но вооруженные крепко. И взяли
самозванных сборщиков дорожного налога на прицел.
— Нет, ну братила, ты чего? — плаксиво заорал тот, что
пониже, не опуская, понятное дело, рук.
— Тебе кто позволил шлагбаумы ставить, выродок?
— Сам ты… Эй, не тревожь волыну, я так, оговорился…
— Ты, потрох, постарайся так не оговариваться, — спокойно
произнес незнакомец с пистолетом. — А то цветочки из тебя прорастут или там
бурьян…
Кто разрешил, спрашиваю?
— А что, нельзя?
— Ну, ты тормоз… По-твоему, дорога для того и проложена,
чтобы на ней такие вот бабки стригли? Такие вот, как ты?
— Да мы…
— Ответить хочешь, деятель?
— Ну; ты не очень… Ты сам сначала претензию выстави…
— Я тебе выставлю…
— Нет, братила, назовись…
— Мы от Крука, — сказал незнакомец не просто спокойно — даже
чуть брезгливо. — Усек, отморозок?
Его слова произвели прямо-таки магическое действие: крепыш,
полное впечатление, пытался стать ниже ростом. Еще выше задрав руки, прямо-таки
проблеял:
— Братила, ну это ж совсем другой базар… Черт попутал, кто ж
знал-то?
Свадьба у братана, хотели капустки срезать…
— Я тебе в следующий раз яйца срежу, — хладнокровно пообещал
незнакомец. — Чтобы не лез, куда не позволено. Времени нет с тобой чирикать… но
номера твои и рожи ваши я запомнил хорошо. Просекли, чижики? Ну-ка, в тачку, и
чтоб духу вашего…
— Ты волыну-то…
— Сдернули махом, говорю!
Оба незадачливых сборщика налогов кинулись к «Волге», то и
дело опасливо оглядываясь, один даже стукнулся пузом о бампер собственной
машины, чем вызвал скупую ухмылку незнакомца. В три секунды запрыгнули внутрь,
машина взревела мотором и прямо-таки прыгнула багажником вперед, укатила задним
ходом. Не обращая на Данила и Семеныча ни малейшего внимания, незнакомец
спрятал пистолет, махнул напарнику и оба вразвалочку направились к синей
«Тойоте», стоявшей метрах в десяти за грузовиком.
«Волга» уже исчезла с глаз. Данил, не раздумывая, выжал
сцепление, и грузовик тронулся.
— Видал? — воскликнул Семеныч с непритворной гордостью. — А
ты говоришь, рэкет… Точно тебе говорю, милиция работает. А не взяли этих
козлов, надо полагать, потому, что ничего ж не докажешь. Слышал я про такие
случаи…
Зато страху нагнали.
— Ты в армии служил, Семеныч?
— Ну. А что?
— Да так… — отмахнулся Данил, увеличивая скорость. — Где на
тракт выходить?
— Во-он там… Нет, ну милиция работает! «Хреново ты в армии
служил, Семеныч, — мысленно прокомментировал Данил. — Или, что вероятнее,
служил не так уж плохо, но вот оружием совершенно не интересовался. Иначе давно
сообразил бы, что оружие у твоих «милиционеров» совершенно нетабельное, у
одного «восемьдесят четвертая» «Беретта», а у того, что так и не раскрыл рта, —
П-225, по здешним понятиям, аристократический ствол. И главное Крук. Не так уж
наш Семеныч детски наивен — просто-напросто Крук мужик умный, и те, кому не
надо, понятия не имеют о его существовании. По презентациям не светится,
ленточки не режет, моделек не спонсирует, потому что охота нашему Круку пожить
подольше. Иные ходоки по презентациям и спонсоры начинающих актрисок давно уже
вытянули билетик в один, что характерно, конец… А Крук притих, но — живехонек.
Как бы и есть он, как бы и нету его…»
Данил, выйдя на автостраду и прибавив газку, оживился, даже
замурлыкал под нос привязавшееся после душевой беседы с Бареей:
— В руку — пика, сабля — в ладонь, бо-ль-ше-ви-ка — гонь,
гонь, гонь…
