И через каких-то четверть часа, сидя за мокрым столиком с
разодранной на бумажке копченой рыбой, в табачном дыму и мирном гомоне, он
услышал от новых знакомых такое, от чего перехватило дыхание. Нечто, касавшееся
той самой военной машины — и, надо сказать, идеально с ее видом и номерами
сочетавшееся…
Умело задавая наводящие вопросы, он быстро убедился, что
ошибки тут нет.
Это был даже не шок — ослепительное озарение, недостающий
кусочек, после которого головоломка мгновенно преображалась в лишенную всяких
неясностей картинку. Конечно же, С-300, даже по описанию селянина ясно… Вот
оно!
Средоточие и узел!
Нервы звенели так, что он не на шутку испугался умереть
здесь, за столиком, от неведомо откуда взявшегося инфаркта, — ведь все умерло
бы тогда вместе с ним. Как все укладывалось, господи боже! Как все становилось
просто!
В первую минуту потянуло сломя голову бежать куда-то — то ли
на автобусную остановку, то ли на местную почту, к телефону. Он в конце концов
переборол себя, остался сидеть, прихлебывая потеплевшее пивко. С-300,
полигонные учения в рамках совместной военной доктрины…
Маленькая «Ока» вишневого цвета остановилась там, где и было
условлено, ловко развернулась, задом отъехала к зеленому забору. Данил сидел на
прежнем месте, разделывая вторую скумбрию. Все внутри пело и ликовало после
озарения.
Оксана старательно заперла машину, постояла немного, чуть
нетерпеливо постукивая каблучком. Данил смотрел на нее, тут же припомнив из
классики:
«Вы такой звездой, такой этуалью слетели к нам…» От ее
красоты вновь стало тоскливо: брючный костюм из вишневого бархата, прямо-таки в
тон машине, бриллиантовый посверк в ушах и на шее, волна распущенных черных
волос, синие глазищи, гордая стать… Редкие прохожие на нее оборачивались.
Душевное ликование медленно уступало место пустоте.
Потом она появилась в пивнушке, огляделась и уверенно
направилась к его столику, остановилась над ним, дыша духами, очарованием и
иронией, призрак той жизни, кою местные знают лишь понаслышке и никогда не
смогут ею жить.
Столкновение двух миров.
— Привет, — сказал Данил непринужденно. — Я ж говорил, что
брошу тут якорь.
Садись, я тебе сейчас газетку подстелю…
Сидевший рядом с ним абориген, сохраняя на лице выражение
полной обалделости, приподнялся, подхватил свои две кружки и молча,
оглядываясь, убрался за другой столик, остальные притихли.
Бровью не поведя, Оксана опустилась на застеленный газеткой
стул, одним взглядом оценила количество оставшегося в банке пива и
констатировала:
— Неплохо. Успел приятно провести время…
— Тебе налить? — светски спросил Данил. — Ежели посуда без
миазмов… Он сходил к стойке за кружкой, старательно промыл ее под краном в
горячей воде, наполнил. Оксана, не жеманясь, отпила. Ошалевшие соседи по столу
таращились на нее, забыв о своем пиве. Дело было не только в нежданном явлении
ослепительной красотки. Поведение у нее было не правильное — не в смысле
морали, а в смысле тех нехитрых взаимоотношений меж мужчиной и женщиной, к коим
здесь привыкли испокон веков. Обнаружив своего «дядька» в пивной, супруга, или
кто она там, просто обязана была, взявши загулявшего спутника жизни за шиворот,
со скандалом выбить его отсюда, как предписывали сложившиеся за пару-тройку
столетий стереотипы. Меж тем дядько продолжал благоденствовать, нахально цедя
пивко, и ничуть не боялся, что его отсюда поволокут под шумные напоминания о
семейном долге. Поистине столкновение миров, можно преисполниться черной
зависти, что соседи по столу и делали, судя по их завистливо-опасливым
взглядам.
— Ну как? — с любопытством спросил Данил.
— Бывает хуже, — невозмутимо ответила Оксана, отпив еще. —
Не пытайтесь меня шокировать, пан Черский, по большому счету, не из графьев
происходим, до шести лет в уличный сортир бегали-с…
Окружающие таращились на нее восхищенно и уважительно. Тут
бы самое время ощутить приятное чувство собственника, вспомнив, что не так
давно вытворял с этой гордой красоткой и какой покорной она станет совсем
скоро, — но Данил никак не мог избавиться от пустоты в душе. Он словно бы и не
видел ладного солдатика, вошедшего в заведение с пластмассовой канистрой, — к
чему обращать внимание на столь будничное зрелище, когда рядом сидит поразившая
окружающих женщина?
— Тебе еще налить? — спросил он.
— Нет, хватит. От пива, ходят слухи, полнеют. Ты пей, не
торопись, времени у нас предостаточно…
Сосед напротив расхрабрился настолько, что с самым живейшим
интересом спросил:
— А вот что вы, к примеру, пани дорогая, думаете насчет
жизни на планетах Солнечной системы?
Оксана оглядела его вполне доброжелательно и сообщила:
— Я так думаю, что если там есть мужики, то самогонку они и
там обязательно изобретут…
— Золотые слова! — восхитился сосед.
— Пусть даже у них три ноги, два хвоста и шкура зеленая…
— От верно!
Солдат прошел в обратном направлении, бережно неся перед
собой полнехонькую канистру — из тех хватких служивых, что в два счета сварят
суп из топора, а уж смотаться в самоволку за пивком в близлежащую деревеньку и
вовсе ухитрятся так, что ни один отец-командир не заподозрит. Данил вновь не
проявил к военному никакого интереса, всецело поглощенный рыбой.
— Ну, пошли? — сказала Оксана, видя, что банка опустела. —
Всего наилучшего, Панове, приятно было посидеть…
И первой направилась к двери, идущий следом Данил услышал за
спиной:
— От дядьке везет, я б на свою холеру сменялся не глядя…
— Так он тебе и сменяет. Ты б сменял?
— Да ни в жизнь…
— А ты бы сменял? — осведомилась Оксана уже на улице.
— Тебя? — фыркнул Данил. — На холеру? Да ни в жисть, ясная
пани. Какая вы сегодня, право…
— Ой! — она отпрянула с неподдельным ужасом. — Новый костюм
же! А ты рыбу терзал…
— Да вымыл я руки, — сказал Данил. — С мылом, на три раза. И
даже рот пастой прополоскал, пока ты наряд осматривала, не понес ли он урона от
здешних кресел. У меня как раз был в кармане тюбик, крошка, из гостиничных, с
Польши осталось…
— Это намек?
— Откровенный, — сказал Данил. — Руки мытые, зубы чищены…
Пойдем погуляем под сосенками? — и взял ее за руку.
— Влияние окружающей идиллии?
— А почему бы нам и не прогуляться идиллически, держась за
руки? — пожал он плечами. — Можно же ненадолго стать нормальными людьми…
— Это из какого-то романа?
— Из головы.
— Как в Польше? Ты так и не удосужился рассказать, зачем
ездил…
