— В первый раз вижу…
Монета, такое впечатление, у нее как раз не вызывала ни тени
нового страха и уж, безусловно, не усиливала страхи прежние.
Данил двумя пальцами опустил монету в карман:
— Сергей, часом, в последнее время нумизматикой не увлекся?
— Нумизматикой он как раз не увлекся…
— Судя по тону, увлекся чем-то другим? Или — кем?
Молчание. И снова — ни тени страха. Нового, имеется в виду.
— Ну ладно, — сказал Данил. — Побудьте на фирме, идет? Я
туда приеду чуть попозже, мы поговорим…
— О чем? — опять-таки вырвалось у нее. Пресловутый крик
души, как выражались иные классики. Любопытно…
— О случившемся и о будущем, — мягко сказал Данил. — Вера, я
понимаю: что тут ни скажи, все будет не то… Вы уж крепитесь, сделаем все, что в
наших силах…
Он помог ей сесть в подогнанный лощеным синий «москвичок» и
еще несколько минут курил возле крыльца, пока не дождался Пашу, лучившегося
самодовольством.
— Ну что, синьор Казанова? — спросил Данил, чтобы сделать
помощнику приятное.
— Порядок. Сегодня вечером отправляемся в дансинг…
— Сиречь?
— В клуб «Янина», потанцевать, а далее по обстоятельствам.
— Что так убого? — спросил Данил. — Звал бы уж в «Короля
Яна» или «Жемчужину», что я тебя, ради дела в бабках ограничиваю?
— Олеська — девочка чопорная. Не та, видишь ли, репутация у
названных вами, шеф, заведений. Следователю прокуратуры там показываться
невместно.
— Господи, куда мы попали… — хмыкнул Данил. — Сплошные буквы
«пы» — патриархальность, пастораль… Пошли за машиной.
Они без хлопот отыскали пожилого капитана Модзелевича,
усатого и меланхоличного, и всего через пять минут, подмахнув пару бумажек,
были допущены к белой «четверке», стоявшей в дальнем углу обширного внутреннего
двора.
— Вот, — констатировал вислоусый капитан. — Передний
бамперочек слева помят, так оно так и было. Такой ее и нашли, в протоколе
должным образом отражено. Бензина в баке имеется примерно четверть, можете
уезжать своим ходом. Конечно, если права имеются…
— Имеются, — сказал Данил. — Предъявить?
— А предъявите для порядка, — кивнул капитан-буквоед. — Мало
ли, еще с гаишниками неприятности получатся…
Паша полез было в карман, но Данил опередил, достал свою
черную книжечку с пластиковыми прозрачными кармашками и подал капитану. Тот
изучил документы с таким видом, словно надеялся, не сходя с места, разоблачить
фальшивку, но, не усмотрев ничего криминального, вернул.
— В порядочке. Вот вам справка, что имеете право управлять
данным конкретным транспортным средством, а постового я сейчас предупрежу…
Козырнул и вразвалочку направился к высоким железным
воротам.
— Как я понимаю, сами поедете, шеф? — тихо спросил Паша.
— Ну конечно, — сказал Данил. — Как подчиненному и
полагается. Заодно проверим реакцию хвостов на то, что мы разделились, аки
амебы… Поезжай первым, а я задержусь.
— Медведь…
— Сам вижу насчет ведмедя…
Паша энергично направился к воротам, уже раздвигавшимся с
тягучим скрипом, а Данил еще раз оглянулся на плюшевого медведика. Он восседал
у заднего стекла — небольшой, рыжий, плюшевый, абсолютно ничем не
примечательный.
Вот только цветные ленточки на шее данного медведика часто
менялись, и это всегда что-нибудь да означало. Сейчас плюшевый щеголял в белой
ленточке.
Что ни день в условленное время Серега Климов оставлял
машину в строго оговоренном месте, причем цвет ленточки на шее медведя был
кодовым сигналом для тех самых законспирированных в отдалении от «Клейнода»
людей Данила, которые и волокли на себе основную работу касаемо скользкой нивы
безопасности. Белый цвет как раз и означал, что Климову нынче же вечером
необходимо встретиться с «призраками» — не передать сообщение, не принять
сообщение через систему «почтовых ящиков», а именно встретиться лично. Что, в
свою очередь, никогда не касалось пустяков либо рутины.
Встречи не было — иначе «призраки» незамедлительно сообщили
бы о ней Данилу. В поведении Климова прослеживалась четкая система, по
справедливости ради стоит уточнить, что и сраженные белой горячкой подчиняют
свое поведение строгой системе.
Данил включил мотор, потихоньку поехал к воротам. Снаружи,
на стоянке, уже не было ни «Волги», ни «девятки». Он поехал знакомой дорогой —
все-таки неплохо знал этот город, — дождался зеленого сигнала светофора и
свернул на широкий проспект Независимости.
Посмеиваясь внутренне, хорошо представлял, сколько матерков
в его адрес отпускают под нос двигавшиеся в том же направлении, — он ехал,
словно неделю назад получивший права «чайник»: то полз в крайнем правом ряду,
то отваживался высунуться в левый, заранее, с пугливой предупредительностью
включая поворот. Временами мотор у него глох на светофоре, а пару раз даже включил
аварийку перед особенно дурацким маневром. Одним словом, держался, как взмокший
от напряжения новичок, — но, понятное дело, следил, чтобы никого не задеть и не
устроить аварию.
Его финты очень скоро оказались вознаграждены — выяснилось,
что сзади тащится бежевая «Тойота», пусть и не повторявшая его неуклюжие
маневры, но определенно привязанная к нему некой невидимой веревочкой. Любой
мало-мальски опытный водитель, окажись он за рулем этой «Тойоты», двадцать раз
мог бы обогнать и скрыться из виду, но «японка» отчего-то приклеилась к Данилу,
словно робкий юноша, тащившийся за предметом своих воздыханий. Что ж, учтем
данный факт и присовокупим к уже имеющимся… При нашем безрыбье рады любому
раку…
Глава 2
КРАСНЫЕ ЛЕНТЫ, БЕЛЫЕ ЛЕНТЫ…
Фирма «Клейнод» располагалась в тихом дворике, в небольшом
двухэтажном особнячке, построенном сразу после войны блудливыми, но
мастеровитыми рученьками немецких военнопленных. Данил сам в свое время выбрал
этот домик — разумеется, с точки зрения шефа службы безопасности. С одной стороны
исправно функционирующий детский сад, с другой — высоченная глухая стена
какого-то склада, с третьей и четвертой — обширный пустырь, где пока что не
намечалось никакого строительства. Очень трудно было бы, оставаясь
незамеченным, вести наблюдение за особнячком либо нацеливать на него
какие-нибудь громоздкие приборы из тех, что применяются любителями подслушивать
и подсматривать. И посторонняя машина, и посторонний человек сразу привлекут к
себе внимание, ближайшие пятиэтажки метрах в пятистах ну, а родителей,
направляющихся в детсад, предельно легко отличить от топтунов.
Вот и теперь, едва он свернул на единственную
асфальтированную дорожку, ведущую к особнячку, «Тойота» остановилась —
прямо-таки растерянно.
