Теперь – отодрать мясо тонкими полосками, обмакнуть в
тягучую сладость сгущёнки… и с чайком. Жасминовым, ароматным, только что
заваренным. И так до победного конца, пока от щуки не останется хребет, шкура
да приятные воспоминания. А что ещё прикажете делать ночью на ответственном
дежурстве, служа отечеству? Поспать, как следует, ведь всё равно не дадут… Ну
вот, пожалуйста, извольте бриться, звонят. По внутреннему. Из дежурной части.
Варенцова ткнула щукой в красную кнопку селектора:
– Да, капитан… Так, так, так. И даже так? Ого.
Петергоф, говоришь? Подгоняй машину, еду.
Отложила щуку на потом, быстро выпила чай – и скоро уже сидела
в дежурной машине. В Петергофе её ждали не фонтаны, а плоды социальных
контрастов. Путь её лежал к внушительному, за высоким забором, каменному
дворцу. Вроде ничего особо такого, постперестроечные хоромы, обычный
фальшиво-рыцарский новорусский дворец…
Где-то с месяц назад хозяин дома, некий доктор Чартоев,
обратился в частное агентство «Русский щит» с просьбой о предоставлении охраны.
Причем охраны исключительно внешнего периметра, ибо во дворе содержались
собаки, а сам дом пребывал под защитой милицейской сигнализации. Доктор был
чрезвычайно скрытен, чувствовалось, что никому не доверял, зато многого
опасался. Да ладно, плевать, лишь бы платил исправно! «Русский щит» осмотрелся,
взял аванс и выставил у дома подвижной пост наблюдения, видавшую виды «четвёрку»
с двумя вооружёнными охранниками…
И всё шло своим чередом – до сегодняшней ночи. В час
пятнадцать по московскому времени сработала милицейская сигнализация, а в доме
пропал свет. Прибывшая по вызову группа захвата обнаружила жуткую картину: оба
сотрудника «Русского щита» были разрублены до крестца. Заодно с крышей
«четвёрки». Машина словно попала под гигантскую, бритвенно-острую гильотину. А
вот с домом, похоже, всё было в порядке – ворота на запоре, следов
проникновения никаких… Свет, правда, действительно не горел…
Гэзэшники вызвали подмогу, а с пульта уже дали знать в
«Русский щит» – мол, коллеги, у вас беда, два «двухсотых». Скоро у ворот начал
собираться народ. Дежурный по УВД, гэзэшное начальство, опергруппа, деятели из
«Щита»… Странно, но свет в соседских окнах горел вовсю. Только дом доктора
Чартоева как вымер. Сам доктор к телефону не подходил, и собаки во дворе
почему-то не лаяли на шум за воротами… Вот это ужасно не понравилось гэзэшному
начальству. Немедленно был отряжен проворный старшина, он перелез через забор,
открыл ворота и только-то и смог сказать:
– Там… там… там… Ой…
Там – это во дворе. Там лежали свирепые сторожевые кавказцы.
Не просто убитые – нашинкованные, порубленные в капусту.
– Эй, хозяин… – Дежурный по УВД постучал в окошко,
ещё на что-то надеясь.
Ответа не было. Он тронул дверь, и она оказалась незапертой.
Принесли из машины фонарик – очень надёжный, на светодиодах,
с рычажком и динамкой.
Однако ритмичные движения рычажка никакого света не
произвели. Участковый плюнул, выругался, вытащил зажигалку, стал щелкать… с тем
же успехом.
Всё же вдвоём с дежурным они двинулись в дом. Летняя ночь в
окрестностях Питера – узоры вышивать, может, и не получится, но дверь от стенки
уж как-нибудь отличишь…
Прошла, может быть, минута, и в доме закричали. Внезапно,
страшно, бешено, дико, на пределе связок. Казалось, не человек кричит, а ревёт
подраненный зверь. Секундный перерыв – и крик повторился. Ещё более страшный,
какой-то обречённый, агонизирующий. С грохотом открылась дверь, послышался стон
и показался участковый. Он шёл нетвёрдо, покачиваясь, словно зомби. По его
рукам, закрывшим лицо, стекала мутная жижа. Следом появился дежурный, замер на
крыльце, подломился в коленях и сполз по ступеням.
– Гады, – чуть слышно шептал он. – Гады,
гады…
– Свет!!! – заорал только что прибывший
подполковник. – Дайте свет, хоть умрите! И быстро врача!..
Подбежал судмедэксперт, глянул, нахмурился:
– Слушайте, да это змея!
– Какая змея?..
– Не знаю какая, но обоих точно надо немедленно в
больницу, к специалистам по змеиным укусам! Ох, глаза бы сразу промыть, но чем
– не берусь… Да, и хорошо бы змею прихватить! Чтоб не намудрили с антивенином!
[71]
Тем временем начали давать свет. Открыли нараспашку ворота и
стали загонять во двор «УАЗ» с зажжёнными фарами. Русский джип бодро тарахтел
за периметром, во дворе же – сразу заглох. Выкатили наружу – снова завёлся… Так
его от греха подальше и оставили у распахнутых ворот, включили дальний свет и
фару-искатель… И заметили, что свет, попадая во двор, сразу терял силу, тускнел,
словно увязал в какой-то субстанции. С какой стати?.. А с такой же, наверное, с
какой в доме Чартоева вместо понятных человеческих гадюк появились какие-то
адские твари.
– Ох и ни хрена же себе… – выразил всеобщее мнение
подполковник. Всем было жутко.
Когда приехала Варенцова, у ворот было людно. Ждал своего
часа ОМОН, кучковалась милиция, стоял «Апельсин»,
[72]
вызванный
по запарке и никому, как выяснилось, не нужный. Царила странная растерянность –
первым во двор идти никто не хотел.
– Здравствуйте, товарищи, – поздоровалась
Оксана. – И кто же здесь у вас старший?
Старшим оказался подполковник. И только-только он начал
рассказывать ей нечто годившееся в основу сценария тысяча второй серии
«Секретных материалов», когда, отметая подполковничий бред, свет фар вдруг ярко
озарил дом, а в самом доме на первом этаже приветливо зажглись окна.
Классические законы физики опять вступили в свои права. А тут ещё и подлетела
машина с мигалкой, доставившая спеца по змеям – подследственного спекулянта
змеиным ядом Рената Вильямовича Нигматуллина.
– Будем заходить, – велел подполковник. –
Готовьте группу, лично поведу. Не впервой…
Тем временем подследственный Нигматуллин, безошибочно угадав
в Варенцовой самого главного начальника, проникновенно говорил:
– Ну поимейте же снисхождение, мадам начальник,
отпустите домой по подписке. Ну куда я денусь с этой вашей подводной лодки. Я
просто старый больной кандидат герпетолог из воспетого ещё Лермонтовым
Пятигорска. Кобра меня кусала три раза, габонская гадюка – четыре, песчаная эфа
– пять. А как меня кусала гюрза! О, если бы вы только знали, как меня кусала
гюрза! Это произошло в горах, вдали от людей, на высоте двух вёрст над уровнем
моря. Из носу у меня пошла кровь, из глаз у меня пошла кровь, и вообще из
откуда не надо у меня пошла кровь. Но я не растерялся, я развел костер,
поставил чайник, высыпал туда пачку чаю и пил, пил, пил, пил. И лишь одна мысль
в больной голове: чтобы не образовался тромб в сердце. В моем старом больном,
бешено бьющемся сердце…
