– Благодарю вас… примите соболезнования, –
вздохнул Наливайко, опустил трубку на рычаг…
И вот тут его сперва пробило испариной, а потом затрясло.
Кажется, пчёлки, предсказанные Фраерманом, начинали роиться…
Вновь схватив трубку, он принялся набирать номер:
– Алло, Мотя, привет, это я… А с Шерханом на периферию
возьмёшь? Что? Когда? Ну и отлично, буду…
Азиат поднял голову и положил морду ему на колено. «Куда
едем, хозяин? Я с тобой, ты только скажи…»
Песцов. Все мосты сожжены
Как выяснилось, маска напоминала презерватив. Материал легко
растягивался, принимал любую форму и лежал на лице, как родной. Не стягивал, не
давил, дышалось и говорилось в маске легко. А в зеркале отражался некто
рыже-конопатый с массивной челюстью, широким носом и чисто символическим лбом.
«Выходили из избы здоровенные жлобы, порубили все дубы на гробы…»
– Прелесть, – похвалила Бьянка. – На улице
ничем выделяться не будешь.
Хорошенького же она была мнения о российской улице и в целом
о российских мужчинах… Между прочим, сама Бьянка выглядела не в пример прилично
и даже интеллигентно. Строгий седой пробор, строгая линия губ, строгие очки…
«Учительница первая моя», – мутно посмотрел на неё
Песцов. Канонизированной ностальгии по первой учительнице, которая якобы вторая
мама, лично он не испытывал.
– Снасти бери, – напоследок распорядилась Бьянка,
хмыкнула и посмотрела в направлении лоджии. – В полном объёме.
В полном объёме – рыболовной техники, что хранилась на
лоджии, хватило бы выловить всю рыбу в Финском заливе. Проще перечислить, чего
там не было. Разве только трала, динамита и остроги. Нагруженные орудиями лова,
питекантроп и учительница спустились к невской воде, проникли в ржавые ворота,
охраняемые пожилым караульщиком.
– Здорово, Петрович! Никак ещё жив?
– Да рази это жизнь?.. Наше вам, Авдотья Феоктистовна,
с кисточкой! За рыбкой пойдёте? Так корюшка ведь уже… того…
– Наша, Петрович, далеко не уйдёт. Видишь, внука
освободили третьего дня? Так он кого хочешь за жабры возьмёт… А это, Петрович,
тебе. Бери давай, не скучай.
– А… Премного благодарны, Авдотья Феоктистовна, дай Бог
вам здоровья…
Прошуршала бумажка, скрипнул шлагбаум… Когда наконец стоянки
для катеров у нас превратятся в цивилизованные места? Надо думать, тогда же,
когда и всё остальное. Лжерыболовов встретили обшарпанные корпуса, ветхие
причалы и деревья, растущие на крышах зданий. И плавучие острова мусора в
грязной воде.
Бьянка остановилась у давно не крашенной посудины и гордо
посмотрела на Песцова:
– Вот он, наш «Титаник»… Грузи вещички.
Если иметь в виду роскошь океанского лайнера, посудина явно
не тянула. Скорее вспоминались «шаланды, полные фекалий» из перевранной песни.
Что же касается непотопляемости и плавучести…
На борту красовалась гордая надпись: «Американка». В свете
последних Бьянкиных разговоров её, видимо, следовало понимать не как гражданку
Америки, а как игру на загаданное желание. Впрочем, дизель пустился без труда,
зарокотал на удивление ровно и мощно.
– Эй, на вахте. – Бьянка швырнула «внуку»
заржавленный ключ. – Отдать швартовы.
– Есть, капитан. – Тот открыл замок, бросил на
берег ржавую цепь. – Да, мэм? Какие будут указания, мэм?
– Пусти-ка, сэр, – встала за штурвал Бьянка, дала
малый ход и стала потихоньку отваливать. – Бери вон ведро, воду
вычёрпывай.
«Американка» отошла от пристани, одолела остаток Невки и
взяла курс на запад, где в дымке виднелся купол Морского собора. Бьянка рулила
в крохотной, как скворечник, рубке, ветер погонял облака, буи фарватера
раскачивались на волнах и стонали – жутко, утробно, словно грешные души в аду.
Когда катер миновал недостроенную дамбу, обогнул остров Котлин и взял курс на
северо-восток, солнце уже клонилось к горизонту, а небо начало терять
прозрачность. Зато впереди быстро приближалась рукотворная суша – два вытянутых
острова, украшенных растительностью. Это были форты Обручев и Тотлебен.
[118]
Разорённые, одичавшие, заброшенные, похороненные живьём –
памятники дерзкой инженерной мысли, героической обороны и тотальной
бесхозяйственности. Бьянка выбрала Тотлебен. «Американка», ведомая опытной
рукой, прошла брешь в волноломе, пересекла гавань и причалила к стенке. Уже
привыкнув полагаться на Бьянку, Песцов тем не менее насторожился, увидев, что
на форте они были не одни.
У той же стенки, причём близко, стоял белый, словно чайка,
прогулочный быстроходный «Бэйлайнер». Это прибыла поиграть в пейнтбол дюжина
плечистых энтузиастов. Все – в расписной форме, в очках, в защитных масках с
козырьками и забралами. Только пейнтбольные ружья-маркеры у них были какие-то
странные. Очень уж напоминающие закамуфлированные автоматы Калашникова. И
играли энтузиасты, похоже, по очень странным правилам – все за одного. Вернее,
за одну. За только что прибывшую шкипера Бьянку.
Едва она сошла на берег, как энтузиасты построились и
вытянулись, как на параде.
– Ровняйсь! Смирно! – приказала им Бьянка. –
Вольно. Взять периметр под охрану. – Подождала, пока подействует,
посмотрела вслед бегущим и, сменив командный голос на обыкновенный, кивнула
Песцову. – Ну что, пойдём устраиваться.
Идти устраиваться пришлось вниз. Песцов раньше здесь никогда
не бывал, но был премного наслышан о многочисленных подземных, давно
затопленных этажах, о гулких таинственных коридорах, в глубине которых отдаются
чьи-то шаги, о бездонных вентиляционных люках, прячущихся в глубокой траве…
Пока что самой реальной была опасность выпачкать ноги.
Длинный каземат, в который они вошли, оказался невероятно загажен. Рыболовы,
яхтсмены, кто там ещё много-много лет использовали его в качестве сортира –
собственно, а куда им было деваться?
– Отличное местечко, – одобрил Песцов. – Я на
месте Чёрного Пса сюда точно бы не полез.
– Мы же полезли, – отозвалась Бьянка, и каменная
труба коридора странно исказила её голос.
Чем дальше от входа, тем чище делался бетонный пол. Наконец
Бьянка подошла к стене и упёрла луч фонарика в кирпичную кладку на месте
замурованного прохода.
– Так, десять слева… Восемь снизу…
Один из кирпичей оказался фальшивым, как тот салат оливье.
За ним обнаружилась панель с цифрами, Бьянка набрала комбинацию, прибор пискнул
и зажёг зелёную лампочку. Клацнуло, щёлкнуло, грохнуло, где-то басовито
заурчало, и в полу открылся ход. Надо думать, в те самые, давно затопленные
этажи.
– Заходи, дорогой. – Бьянка первая стала
спускаться по узкой винтовой лестнице. – Будь как дома.
