Я с удовольствием отметила некоторое брожение в теле, адреналин начинал постепенно накапливаться в ожидании решающих событий. Я была почти уверена, что преступник поторопится завершить начатое дело. Слишком уж он наследил за это время. Возвращение группы в отель было мне на руку, вот только чтобы все проделать в соответствии с выстроенным в моей голове планом, мне следовало предпринять определенные шаги.
Вслед за Остроликим я покинула в первых рядах павильон, сделав на ходу распоряжение Глебу по поводу маршрута. Всеволод устало откинулся на сиденье.
– Нет, ну что за бездарности, они думают, я вечно буду с ними нянькаться?! – немедленно принялся он возмущаться, стоило мне занять свое место в салоне автомобиля. – Подумать только, сбежали как школьники, едва наставник отлучился по делам! – он картинно закатил глаза. – Разве не понимают они, насколько губителен их мужланский примитивизм для нас – людей искусства, элиты общества…
– Вот как?! – не сдержалась я от комментария.
– Да! – взвился Всеволод. – И я буду настаивать на этом! Мы – богема, люди тонкой душевной организации, мы выше всех этих мелких неурядиц, этого мещанского быта, примитивных страстей… – Он полностью впал в полубожественный образ. – Да, кстати, а почему мы остановились? – все же заметил он, с трудом возвращая резкость затуманенному взору.
– Все в порядке, водитель движется в соответствии с моими инструкциями. – Голос мой был отрезвляюще холоден.
– А, ну ладно, – правильно расценил мой настрой клиент. – Так о чем это я?! – Он поднес палец к виску, растерянно глядя в окно. – Ах да… Все эти низменные страсти, все эти привычки, эта грязная возня, – все это несвойственно нам – выделенным высшими силами, одаренным талантом… – Он вдруг замолчал и буквально прилип лицом к тонированному стеклу автомобиля. – Что?! С кем это она?! Что это за мужик ее тискает?!
– Кто? – невинным тоном осведомилась я, отчаянно пытаясь сдержать смех. Наблюдать за тем, как завсегдатай Олимпа вдруг кубарем скатился с высот, разом обнажив в себе все скрытые людские пороки, было забавно.
– Да она! – визгливо огрызнулся он, тыча дрожащим пальцем в сторону улицы, точнее, второго, пожарного выхода из павильона, откуда, опасливо озираясь, выбралась на улицу Вера под руку с высоким мужчиной.
– Да, действительно странно, – заинтригованно протянула я. – Наверное, придется за ними проследить? – словно бы спрашивая совета, продолжила я.
– Да не то что придется, это необходимо сделать! – Всеволод не на шутку раздухарился. Тем временем Вера с мужем подошли к машине, скрытой за густым рядом акаций. Мужчина галантно открыл перед актрисой дверь и, прежде чем она села, жадно впился ей в губы на правах собственника.
– Да что же это такое! – выпучил глаза режиссер. – Вот нахалка! Да как это возможно! – Его лицо побагровело. – Лижутся, как подростки в подворотне! И она еще твердит про нравственность! – заметив, что Вера ответила на поцелуй, воскликнул он. – Я должен немедленно ее уволить! – Он взялся за ручку дверцы.
– На каких основаниях, позвольте узнать? Или целоваться с собственным мужем – преступление? – резко остановила я его порыв.
– Каким мужем? – Всеволод перевел на меня свирепый взгляд. – Да она моя! – выкрикнул он мне в лицо, в глазах его бушевала ревность.
– Ваша?! – понимая, что играю с огнем, уверенно продолжала провоцировать я Остроликого.
– Моя актриса, я хотел сказать, – тяжело дыша, все же поправился он и опять посмотрел в окно. Мне показалось, что он совершенно потерял ощущение реальности и, кажется, позабыл о моем присутствии. – Но она же говорила, что не может, когда работает, я, как идиот, поверил, людей тороплю, в ожидании благосклонности, а она вот, значит, как… – мрачно процедил он тихо сквозь зубы. Любой другой человек может и не расслышал бы его, но у меня был стопроцентный, притом тренированный слух.
– Глеб, аккуратно за синей иномаркой, не надо, чтобы они нас заметили, – спокойно скомандовала я водителю. Остроликий, воинственно сопя, нервно поежился. Не привлекая внимания режиссера, я вставила наушник, радуясь, что так удачно и своевременно пристроила жучок в личные вещи актрисы.
– Ты надолго, милый? – все тем же настороженным голосом осведомилась Котова.
– Да на пару деньков… – неопределенно ответил он, умолчав, что явился несколько дней назад. – Вот управлюсь с делами, встречусь кое с кем и обратно в Москву, строителей торопить в нашем новом гнездышке, – в голосе его я уловила некоторое нетерпение, свойственное духу бесед молодоженов.
– А у нас сегодня еще съемки ночные, – выждав паузу, вставила Вера.
– Тогда надо торопиться, у меня есть планы на вечер, – игриво проговорил он.
– Чудесно, – не разделяя его энтузиазма, тускло подтвердила Вера.
«Что ж, похоже, за этими двумя можно пока не следить», – оценила я мысленно услышанное, мало удивляясь подавленному состоянию актрисы. Ее реакция на внезапный приезд мужа объяснима, если вспомнить, какими путями она добыла роль.
Это рассуждение плавно вывело меня на новую тему.
– Глеб, давай в гостиницу, – распорядилась я и повернулась к режиссеру, чтобы получить вполне предсказуемую порцию возмущений.
– Это что значит, мы же следим за этими, – он многозначительно глянул вслед стремительно удаляющемуся автомобилю. – Глеб, быстрей за ними!
– Глеб, в гостиницу, – мягко напомнила я, хотя внутри, конечно, ощущала раздражение, но совсем легкое, так что мне не пришлось прилагать усилия, чтобы сохранить прежнюю степень самообладания.
– Да что же это?! – взвился мой клиент. – Да я уволю тебя, глупый дурак! – истерично выкрикнул он, заметив, что водитель поворачивает машину обратно.
– Разорвать контракт со мной может только мой работодатель, а это господин Годян, но никак не вы, уж извините. Да и у меня четкие инструкции подчиняться госпоже Охотниковой, – продолжая движение в заданном мною направлении, очень рассудительно ответил охранник. – Так что все как раз наоборот, если я ее ослушаюсь, меня уволят, думаю, мои объяснения исчерпывающие?! – абсолютно серьезно спросил Глеб, подводя черту.
– Более чем, однако, если я стану настаивать, не думаю, что из-за такой мелкой сошки, как ты, банкир станет рисковать вложенным в съемочный процесс капиталом! – в свою очередь решил восстановить реноме режиссер. – Так что рекомендую еще раз подумать, – с царскими нотками в голосе закончил он.
– Поехали за ними, Глеб, вот только на этом я умываю руки и не буду чувствовать себя виноватой, если господина Остроликого убьют сегодня ночью… Поскольку в моем контракте прописано, что я имею право отказаться от исполнения своих обязанностей телохранителя в том случае, если клиент препятствует моим действиям, причем в этом случае гонорар я получу сполна. Так что мне все равно… – Я беззаботно пожала плечами.
– Так куда нам дальше?! – резко затормозил Глеб, обернулся и уставился на меня со смесью беспомощности и злобы в глазах. Я продолжала хранить молчание.
