– Отпечатки водителя?
Каверин неожиданно замялся.
– Отпечатки водителя?! – повторил Зайцев.
– Странно, конечно, но они отсутствуют. Чисто, будто корова языком все облизала.
– Следы от обуви?
– Нету.
– А ее следов, конечно же, в избытке?
Он не знал, куда клонит. Он точно еще не знал. Но потребность защитить, оградить, спасти была настолько сильной, что он готов был не то что за соломинку, за паутинку ухватиться.
– Нет, вот куда ты снова клонишь, Заяц?! – голос друга снова окреп и зазвенел обидой. – Снова пытаешься ее выгородить?!
– Нет. Я просто пытаюсь докопаться до правды.
Он хотел отключиться, но Толик разорался, что он тоже не подтасовкой фактов занимается. Нечего, мол, из него урода делать. Он свою работу честно выполняет и ни разу за свою жизнь еще честного человека под суд не отправил. Вот бесчестного может подставить, чтобы тот посидел годок-другой. А чтобы порядочного…
– Такого не бывало ни разу, понял ты! – закончил, тяжело дыша в трубку, друг.
– Понял. Но и ты меня пойми.
– Что я должен понимать?! Факты, брат, вещь упрямая! Тут кругом ее…
– Понял я, Толик, понял. Но вот ты мне объясни… Какого черта Быкову, если за рулем был он, конечно же, так подставлять свою подружку? Своих отпечатков он нам не оставил, а ее – пожалуйста, предостаточно! И чего ее под фонарем заставил светиться, а?! И чего это она по темноте очки темные нацепила?! Неумно, Толик, неумно! Если хотела спрятаться, то села бы на заднее сиденье, к примеру. А то под самое солнышко!
– Под фонарь, – отозвался Каверин неуверенно.
– По фиг! – заорал Зайцев набирающим силу голосом. – Что-то тут не так, Толян! Что-то… Лажа какая-то. Я нутром чую, понял! Как-то тут все на этой моей замороченной клиентке завязано.
– На Босовой?
– На ней. Пришла ко мне сегодня утром ни с того ни с сего. У нас с ней все договорные обязательства выполнены, а она притащилась. Спрашиваю, что у вас. Ноги тянет к моему столу и лыбится! Говорю, деньги отработал.
– А она? – неожиданно заинтересовался Толик.
– А она говорит, что заплачу еще. За что, спрашиваю. Говорит, поужинайте со мной! Ну не дура ли?!
– Может, дура, брат, а может, как раз и наоборот. – Толик помолчал немного, отдал кому-то распоряжения невнятно и быстро, потом снова заговорил с другом: – Ты знаешь, семейка вообще мутная. Я тут после гибели папаши с сыночком имел счастье беседовать.
– И?
– Такая… Такая гадина, скажу я тебе! Об отце ни хорошо, ни плохо. О матери в презрительном ключе. О ее возможной связи с мужчиной вообще говорить отказался, скривив портрет лица так, что у меня в животе сделалось холодно.
– А чем он занимается?
– А ничем. Деньги родители дают. Учиться не хочет, работать тоже, в армию не идет. По кабакам таскается. Дома почти не живет, мать на беседе мне сообщила.
– А где?
– Девушка, что ли, у него имеется.
– Проверил бы ты его алиби, Толян. Нехорошая семейка.
– Согласен. Но кто же мне позволит распылять силы? И оснований для допроса у меня нет. С меня стружки три вагона снимут, если этот хлыщ пожалуется куда следует. Ты это… Мне тут кое-что не понравилось, молчу пока и соображаю. Пробивай номерок-то, Леха. Может, чего и выгорит, а?
– Может.
Он глянул за окно на занесенную снегом городскую улицу. Белая, безмолвная, пустынная почти. Чуть в стороне два таксиста, и все. Больше никого. Ни спросить, ни поговорить о вчерашней машине, которая, блин, возможно, тут пасла Свету, не с кем. От машины той не пахло, что она ее пасет. Это вообще могло ей привидеться. А могло быть ею и придумано.
Господи, сложно-то как!!! Куда ни посмотри, везде Светкина вина почти доказана.
За погибшими теперь уже в квадрате следили она и сосед ее? Так точно! План наблюдений он видел? Видел. В машине она сидела неподалеку от места происшествия с Босовым? Да! Сегодня ранним утром ее видели опять в машине, которая через несколько минут раскатала по асфальту Геральда?
Да, да, да, черт возьми!
На что он вообще надеется?! На какое чудо?! Светка запятнана со всех сторон! Нечего огород городить, она виновна. Любой суд, даже суд присяжных, будь он из сотни человек, вину бы ее признал.
Зайцев повернул ключ в замке зажигания, вдавил педаль и со свистом сорвал машину с места. Он стыдился своего отчаяния. Взрослый, серьезный человек, всегда считавший себя неуязвимым, вдруг оказался слабым и не подготовленным к такой пакости, как чужое вероломство. Она предала его? Она предала его доверие, это страшнее…
В офис он прибыл в самый разгар метели. Пока запирал машину и шел до крыльца, волосы забило снегом, а лицо одеревенело от мороза. Алексей повыше поднял воротник, опустив подбородок пониже, и едва не сбил с ног молодого человека, выскользнувшего из дверей.
– Здрасьте, – с ухмылкой блеснул в его сторону белоснежными зубами юноша, сбежал по ступенькам, натянув капюшон меховой куртки, и тут же скрылся в темно-вишневой иномарке.
Клиент или так? Если клиент, то что хочет? Чтобы за женой его понаблюдали? Не особо похож он на рогоносца с таким-то ослепительным оскалом.
– Кто был? – обрушил он на Сашку вопрос, стряхивая снег с волос и куртки. – Клиент?
– Нет, – буркнула она и недовольно покосилась в его сторону. – Это был Валентин.
– Какой Валентин? – не сразу понял Зайцев, швырнул ей на стол пакет с плюшками и ватрушками. – Угощайся.
– Спасибо. – Она надула губы, выставив ему на обозрение коротко стриженную макушку. – Я пирожных наелась.
– Валентин, Валентин… – забормотал Зайцев, подошел к двери в свой кабинет. И тут его осенило: – Это тот самый, Сашок?!
– Тот самый, тот самый, – закивала она и вдруг принялась вытирать губы влажной салфеткой, выдернув ее из початой упаковки. – Лезет и лезет!
– Ну а результат-то? Результат имеется? – Он вернулся к ее столу, навис над несчастной. – Не зря хоть пострадала-то?
– Нет. Вот адрес хозяина этой машины. Вернее, хозяйки.
Хозяйкой значилась Альбина Витальевна Зосимова, зарегистрированная по адресу: поселок Нижнее Поле, улица Цветная, дом тринадцать.
– Это где у нас такой поселок? – Зайцев метнулся к панорамной карте, висевшей на стене приемной. – Ага! Вижу! Это и всего-то тридцать километров от города, Сашок!
– Двадцать семь, – продолжала она дуть губы и старательно не обращать внимания на пакет, из которого веяло ароматом свежеиспеченных булочек.
– Все, я поехал. – Зайцев снова потянулся к куртке, с которой едва успел стаять снег. – Если кто позвонит, то я…
