– Я прочитал твой текст, все нормально, у меня нет возражений. Только один вопрос. Когда были события в Литве, я не выступал с таким заявлением. Нашим либералам это может не понравиться.
– Нашим либералам уже ничего не нравится, – жестко ответил Болдин. – Текст заявления мы согласовали с Александром Александровичем. Он считает, что крайне важно указать нашу реакцию и ваше последнее предупреждение Саддаму Хусейну, чтобы убедить арабский мир в нашей последовательной политике.
Горбачев посмотрел на заявление, еще раз внимательно перечитал текст и поднял телефонную трубку.
– Александр Александрович, ты внимательно просмотрел все заявление?
– Конечно, Михаил Сергеевич, наши сотрудники работали всю ночь, – быстро ответил министр.
– Считаешь это заявление правильным? – уточнил Горбачев.
– Безусловно. Мы послали его и Евгению Максимовичу, – сообщил осторожный министр, – он тоже согласен с нашим текстом, не сделал почти никаких поправок.
Все было решено. Не прощаясь, Горбачев положил трубку, поставил подпись и передал бланк заявления Болдину. Тот поспешно покинул кабинет.
«Война, – подумал он, закрыв глаза. – Сейчас там рвутся снаряды, летают самолеты, погибают люди...»
Он помнил войну, когда, будучи мальчишкой, впервые услышал это слово. И крики людей, и плач женщин, словно предчувствие страшных потерь. Ему было тогда восемь лет. Июнь 41-го... И потом эта война продолжалась четыре года. Сколько похоронок получили соседи, как часто после ухода почтальона, однорукого старика дяди Степана, в домах раздавался отчаянный крик и плач. Сколько людей тогда погибло. Четыре года... Он открыл глаза. А в Афганистан они вошли еще при Брежневе и на целых девять лет завязли в этой стране. У него хватило решимости прекратить эту бессмысленную и изнурительную войну, вывести войска. А теперь его ругают и за это.
Он никогда не вспоминал о своем детстве, проведенном в Ставропольском крае. Иногда казалось, что он даже стесняется его. Как молодой механизатор он даже получил орден, которым в те годы очень гордился. Орден и помог ему поступить в девятнадцать лет в МГУ. Он приехал в столицу, только недавно отменившую карточную систему, где интенсивно шло строительство новых высотных зданий. Это были годы подлинного перелома в стране и в мире. Он помнил гнетущую обстановку в университете, связанную с начинающимся делом врачей, когда преподаватели-евреи старались не обсуждать подобные темы вслух и ждали новых арестов. Помнил смерть Сталина, небывалые очереди и давки на похоронах, многочисленные жертвы. И арест Берии, который они обсуждали вместе с однокурсниками. Менялась эпоха, менялись люди. Казалось, что страх постепенно исчезает. Он уедет из Москвы в 55-м, вернется в Ставропольский край, но его тоже можно было смело причислить к шестидесятникам, так как влияние ХХ съезда партии скажется и на его судьбе.
К этому времени он уже работал первым секретарем горкома комсомола и вполне мог осознать масштабы тех перемен, которые попытался произвести в стране новый глава партии Никита Хрущев. Дальнейшее продвижение Михаила Горбачева по служебной лестнице было стремительным. Уже через три года он – первый секретарь крайкома комсомола, а еще через четыре – первый секретарь горкома партии. В тридцать девять лет он становится первым секретарем крайкома партии. Это один из самых больших и важных регионов в стране.
Потом недалекие журналисты и биографы будут рассуждать о том, как быстро Горбачев переехал в Москву, благодаря тому, что в его крае находились многочисленные курорты Северного Кавказа, где любила отдыхать всесоюзная элита, и особенно Юрий Владимирович Андропов, который якобы благоволил молодому протеже. Все это не совсем правда. Конечно, сказывались и многочисленные визиты кремлевских «старцев», и хорошее отношение Андропова. Но сам Юрий Владимирович был опытным аппаратчиком и понимал, что не имеет права вмешиваться в партийную жизнь, находясь на посту Председателя КГБ СССР, даже будучи членом Политбюро. Андропов вообще стал демонической фигурой из-за своей должности на посту Председателя КГБ, но, прежде всего, он был лояльным партийным чиновником, выполняющим абсолютно все распоряжения партии. И в ЦК вернулся секретарем после смерти Суслова, когда потребовалась кандидатура возможного преемника уже окончательно одряхлевшего Леонида Ильича Брежнева.
Горбачеву помог несчастный случай. В нелепой автомобильной катастрофе погиб секретарь ЦК КПСС и член Политбюро Федор Кулаков, курировавший сельское хозяйство, после чего было принято решение заменить его на этом посту молодым сорокасемилетним секретарем из Ставрополя. Уже через год он становится кандидатом в члены Политбюро, а еще через год – и членом Политбюро. Секретарь по сельскому хозяйству занимается самым важным в стране вопросом и просто обязан быть по должности членом Политбюро.
Конечно, ему не хотелось возвращаться в провинциальный Ставрополь после блестящей Москвы. Но он поехал туда и прожил двадцать три года, чтобы вернуться в столицу уже одним из руководителей советского государства. Подобное испытание было бы трудно выдержать в одиночку. Но здесь ему невероятно повезло. Он начал встречаться с молодой Раисой Максимовной. Она уже пережила к этому времени личную драму, разорвав отношения с прежним другом, для которого она оказалась слишком провинциальной, и эта обида, очевидно, подсознательно будет сидеть в ней всю жизнь.
Она станет не просто супругой Михаила Сергеевича Горбачева. Она станет его «альтер эго», его второй и самой главной половинкой. В провинциальном Ставрополе выпускница философского факультета МГУ была одним из очень немногих людей, с кем он вообще мог найти общий язык, посоветоваться, обсудить важные вопросы. Он понимал, что в его окружении мало кто имеет подобный уровень образования и культуры, поэтому прежде всего общался именно с ней, советуясь по любым вопросам. В будущем это сыграет и свою позитивную, и свою негативную роль. Она будет рядом с ним в период самых тяжких потрясений, но она же и начнет вызывать глухое раздражение у населения собственной страны своим громким, хорошо поставленным менторским голосом, своими манерами, своими нарядами.
Она станет первой женой лидера страны, которая позволит себе публично появляться рядом с ним и выглядеть не кухаркой, управляющей государством, а женой первого лица. Но быть первым всегда сложно. И ее одновременно будут и обожать, и ненавидеть, считая, что она не должна так откровенно вмешиваться в дела своего мужа. Однажды во время зарубежного визита Горбачева спросят, какие вопросы он обсуждает со своей женой, и он честно ответит «все». Разумеется, этот вопрос и этот ответ будут вырезаны из репортажа советских журналистов, но на Западе его покажут много раз.
Однако, попав в столицу относительно молодым человеком, Горбачев понимал, что ему необходимы терпение и выдержка. Он все еще не чувствовал себя достаточно уверенно даже после смерти Андропова, когда его сменил больной и недееспособный Черненко, хотя многие телеканалы передавали, что следующим преемником почти наверняка станет Михаил Горбачев.
Но такой уверенности у самого Горбачева не было. Кроме того, ряд влиятельных членов Политбюро не скрывали своего раздражения этим молодым выскочкой. Влиятельные Гришин и Романов очень хотели заменить Черненко, а старая гвардия готова была их поддержать. Горбачев понимал, что это, возможно, его последний шанс. Гришин и Романов, в отличие от Черненко, достаточно здоровы и могли продержаться еще десять или пятнадцать лет.
