— У него бизнес? — нахмурился рецидивист.
— Да, — подтвердил Антон. — Несколько машин.
— И он перевозил вместе с грузом оружие, — закончил за него Шуруп.
— Угадал.
— Я в такие игры не играю, — с этими словами блатной взялся за ручку.
— Погоди, — остановил его Антон.
— Это обычный криминал. Мы так не договаривались, — покачал головой рецидивист.
— Мы с тобой вообще не договаривались, — начал злиться Антон.
— Мне Соловьев сказал, что дело касается терроризма. Здесь, ты знаешь, мы и менты едины. А оружие… Так кто им сейчас не торгует?
— Доподлинно известно, что канал курировали террористы. Цель поставок — активизация действий подполья в центральной России, — ответил Антон, еще не до конца уверенный, что это так.
— Не пойму, в чем мой интерес?
— А мой? — вопросом на вопрос ответил Антон.
— Ты за это деньги получаешь, — развел руками Шуруп. — Мне тоже стимул нужен.
— Устрою я тебе стимул, — пообещал Антон. — Когда выйдешь из машины, не успеешь добрести до угла, как он у тебя тут же появится.
— И вернусь? — сделал вид, будто удивился, Шуруп, но тут же нахмурился: — Ты, начальник, штучки свои брось. Не фраера за взлом мохнатого сейфа колоть собираетесь. Здесь потом и голову можно в мусорном баке найти. Поэтому я тоже за свой риск что-то иметь должен. А так, как ты намекаешь… — он фыркнул. — Ну, сунут сейчас мне опера пакет с героином, и что? Думаешь, я после этого сговорчивей буду? Так хоть шанс выжить есть. А с вами свяжись…
— Ты на прошлой неделе вопрос один разрешил, — догадавшись, что наступил момент доставать главный козырь, заговорил Антон. — В результате этого тебе отошел в качестве отступных магазин на Лермонтова… Однако косяки остались.
Лицо Шурупа вытянулось от удивления, но он быстро взял себя в руки.
— Магазин останется за тобой, и никто вмешиваться в эти дела не будет, — закончил Филиппов.
— Конечно, я знал, что менты про это узнают, — усмехнулся рецидивист. — Но на этот раз очень быстро. Ведь могут, когда хотят! — Он ударил ладонями по коленям и вздохнул: — Я вам помогу, расколется ваш фраерок. А вы его через пару дней на свободу — и что тогда?
— Этот точно долго не выйдет, — заверил Антон.
— Только он перед этим кого-то сдать должен, я правильно понял?
— Правильно, — кивнул Филиппов.
— А это что за люди?
— Террористы, — лаконично ответил Антон.
— Хорошо, — сосредоточенно размышляя, пробормотал Шуруп.
— Еще что? — Филиппов торопился.
— Камера где будет?
— Сейчас решают вопрос, чтобы освободить одну в СИЗО, а вас утром заселить.
— Жалко бродяг, — нахмурился Шуруп.
— Кого? — не понял Антон.
— Вы из-за своей операции решили в изоляторе одну камеру высвободить. Значит, всех сидельцев раскидают по соседним. А там и так не рай, — пояснил рецидивист.
— Перетерпят, — отмахнулся Антон.
— Перетерпят? — изумленный ответом, протянул Шуруп. — У тебя ванная комната дома большая?
— Да нет, — не понимая, к чему клонит Шуруп, пожал плечами Филиппов. — Маленькая.
— Вот представь: в этой комнате устанавливается толчок и селятся десять человек…
— Не представляю, — честно признался Антон. — Только ты меня к жалости не взывай. Я их туда не тащил, сами сели.
— Ладно, — согласился Шуруп. — Но дело не в этом. У меня условие.
— Какое? — насторожился Антон.
— Наш «заезд» надо устроить ночью, когда все спать будут. И еще, — он поднял палец вверх, — вертухаи не должны видеть мое лицо.
— Согласен, — обрадовался Филиппов, что рецидивист больше не пытается качать права.
— Заодно с остальными познакомлюсь, — он взялся за ручку дверцы. — Надо хоть немного притереться, да и им пообвыкнуть.
— Понятно, — кивнул Антон.
— Ну, тогда до встречи! — Шуруп толкнул дверцу, однако в последний момент задержался: — А из настоящих зэков я один буду?
— Нет, — Антон покачал головой. — Еще трое.
— Кто остальные?
— Этих ты точно не знаешь, — заверил рецидивиста Антон. — Попали туда за мелочь. Один на машине женщину сбил. Второй подрался. Третий жену по лицу ударил, та упала и разбила голову. В общем, все после этого выходят и едут в свои города и деревни.
— Не местные? — насторожился Шуруп.
— Не местные, — подтвердил Антон.
* * *
Чане казалось, что все происходящее — сон. Звуки, даже его собственный голос, казались неестественными. Он, словно мяч, падал, подлетал над тротуаром, врезался в стены проезда, отскакивал, но не чувствовал боли… При этом странным образом постоянно видел Юлю, ее глаза, странный осуждающий взгляд, который будто проник внутрь и парализовал. Она словно была одна в этом тоннеле и походила на изваяние.
Окончательно Чана пришел в себя и обрел способность думать на заднем сиденье милицейской машины. Дверцы были открыты. Вид у него теперь был далеко не презентабельный. Одежда перепачкана грязью, галстук ослаблен так, что узел находился поверх пиджака почти на животе. На рубашке отсутствовали пуговицы. Запястье левой руки нестерпимо сдавил браслет наручника, которым он был пристегнут к сидящему рядом милиционеру. Чана с трудом отдышался и посмотрел вперед. Взору открылась толпа зевак, полукругом обступившая подворотню. Рядом, развернувшись к нему задом, стояла карета «Скорой помощи».
— Ну что, парень жить будет? — спросил кто-то.
— А что с ним случится? — ответил другой голос.
Чана, замерев дыхание, ловил каждое слово. Неужели все так серьезно? Он ужаснулся. Что будет, если его посадят? Это конец! Он не довезет деньги, и дядя станет должником Доку. Неожиданно он вспомнил Шугаипа Дилеева, которого лично застрелил за растрату. Тот лишь хотел прокрутить деньги, причем значительно меньшую сумму. Парня почти сутки избивали, превратив в куклу, а потом на глазах Доку его убил Чана. Нужно немедленно что-то предпринимать! Именно сейчас!
Он осторожно покосился на милиционера, который сидел слева от него. Грузный, с маленькими глазками на широком лице, блюститель порядка лишь с виду выглядел добродушным. Чана вспомнил, как он мял его своими ручищами так, что трещали кости. Наверняка раньше серьезно борьбой занимался… Нет, бежать бесполезно. Взять его в заложники? Тоже не получится. Тем более никакого оружия. Да и наручники… Оставался один выход. Хатуев слегка наклонился к нему:
— Послушай, братан…
— Какой я тебе брат? — возмутился на украинском милиционер. — Волк тамбовский тебе брат! Москаль ты и есть москаль.
