Не, ребята. Чудес на свете не бывает…
Кудеяр в серьёзной задумчивости тёр рукой подбородок, когда
с лестницы снова раздались истошные Ритины крики:
– Ваня!.. Ваня!..
Он сунул осколок в карман, выскочил за дверь и свесился
через перила:
– Что ещё?
Спросил по инерции – можно было обойтись, ибо всё стало сразу
ясно и так. Рита металась по площадке перед своей дверью, а из прихожей на
лестницу торжественно выползало густое облако пара. Снова пахло мокрым и
затхлым, но теперь ещё и горячим.
Иван в три прыжка слетел вниз и почти вслепую устремился в
квартиру. Там густым молоком плавал банно-тропический туман и раздавались
весьма характерные звуки – плеск и шипение. «Бирма. Сезон дождей. Кобры
выползают из нор…» Участковый Собакин проявил себя по-мужски. Загасил в
Ихтиандровой ванной газовую колонку и прибежал следом за Скудиным.
Новая волна наводнения, как выяснилось, постигла всё ту же
маленькую комнату с её многострадальным «факультетом ненужных вещей». Проникнув
туда, Иван обнаружил, что оправдались его худшие предположения: прорвало
батарею центрального отопления. Свистящие струи хлестали из-под подоконника,
щедро поливая только что отодвинутые ящики и заботливо вытертый сундучок.
Сокровища затонувших галеонов опять шли на дно. Иван сдёрнул с железной кровати
одеяло, мокрое и заляпанное растаявшей штукатуркой, и пошёл «на амбразуру»,
держа одеяло перед собой; как щит. Струи, бившие навстречу, показались ему
крутым кипятком. «А ещё говорят, будто температуру в сети снизили…»
В это время с лестницы долетел новый голос. Для разнообразия
– женский. И весьма далёкий от каких-либо матюгов. Даже, можно сказать,
совершенно наоборот.
– Андроша!.. Андрончик!.. Дорогой мой! Ты не ранен? Ты
цел?.. – вопрошал он с такой упоительной заботой, что перед мысленным
взором Скудина тотчас возникли пышные кремовые торты. – Андрошечка, у тебя
всё в порядке? С тобой ничего не случилось?..
Участковый успел сунуться в горячий туман и выскочить
обратно, словно поплавок из воды.
– Клавка! Быстро Евтюхову звони! – взял он на себя
тактическое командование. – Пусть живо отопление перекрывает! Батарея
лопнула!..
Иван, тихо рыча, между тем заблокировал батарею одеялом.
Заткнуть течь он, естественно, не надеялся – но хоть лилось теперь не на
коробки с золотом инков, а по одеялу непосредственно на пол, и то хорошо. Увы,
свёрнутый шерстяной жгут держаться между батареей и подоконником никак не хотел
– Кудеяр то и дело поправлял его, заново шпарясь. «Эсминец „Стерегущий“
погибает, но не сдаётся. Открыть кингстоны!»
– Ваня? – Рита возникла рядом с ним из клубящихся
облаков, словно мокрый и растрёпанный ангел. Мигом оценила ситуацию – и загнала
в щель наконец-то дождавшиеся применения тапочки. Иван вновь принялся
оттаскивать ящики, ставя их почти на прежнее место. Внутри ящиков что-то тяжело
брякало и звенело. Вернувшийся участковый принялся деятельно помогать.
Этажом ниже незримая Клава усердно крутила диск телефона. По
стенам и потолку Клавиной квартиры текло всё сильней, так что мифологическое
существо под названием «сантехник Евтюхов» вызывалось ею с азартом древнего
чернокнижника, материализующего демона в пентаграмме.
– Райка, ты?.. – Она кричала в трубку изо всех
сил, и Скудин с соратниками слышали её как бы дважды – через лестничную клетку
и непосредственно сквозь пол. – Райка, беги быстро в сортир, зови
Евтюхова!.. Что?.. Как это занят!!! Здесь кипятком заливает! Батарея!.. Нет, не
у меня, надо мной! Да, да, пускай ноги в руки…
После чего раздался приглушённый перекрытиями скрежет
отодвигаемой мебели. Участковый Собакин всплеснул руками и срочно отбыл на
помощь. Не оставлять же хрупкую женщину наедине со шкафами!
Сантехник Евтюхов появился с рекордной по нынешним временам
быстротой. Знала, наверное, Клава какое-то заветное слово. Внешне он был точно
таким, каких некогда рисовали в журнале «Крокодил» ядовитые советские
карикатуристы. Среднего роста, неопределённого возраста (что угодно от сорока
до семидесяти), при всесезонной кепке и зарослях сивой щетины, с окурком на
губе, в засаленной одежонке, некогда бывшей тёмно-полосатым костюмом. С явными
следами пьянства – и неожиданными на опухшей «морде лица» совершенно трезвыми
глазками.
У него был вид посвящённого, причастного к тайнам, о которых
всем прочим не положено даже догадываться. Сантехник Евтюхов окинул зону
разрушения зорким взглядом полководца, подоспевшего к битве, сказал «ага» и
неспешно удалился по лестнице вниз. Перед умственным взором Скудина пронёсся
кошмар: нескончаемые поиски ключа от подвала… сбивание замка «под вашу
ответственность»… и далее абсолютная невозможность разобраться, какой вентиль
что закрывает. По счастью, сантехник Евтюхов полностью соответствовал русской
пословице: «Пьян да умён – два угодья в нём». Пьян ли на данный момент был
Евтюхов, не удалось сразу установить даже многоопытному спецназовцу, но вот что
умён – никакому сомнению не подлежало. Буквально через пятнадцать минут напор
кипятка начал слабеть и скоро вовсе иссяк. Получив передышку, Иван оглядел свои
джинсы, только годившиеся в стиральную машину, попробовал отжать рукава
свитера, предназначенного для будничной службы… «Сходил, называется, к женщине
в гости!»
Он стал раздеваться, по возможности уберегая обваренные
руки, и тут в Ритину квартиру вернулись участковый Собакин и Клава. Было
неясно, за которым хреном их опять принесло, но… «Ваня, посмотри, какая женщина!..»
Иван посмотрел на «хрупкую женщину» один раз и мгновенно забыл, о чём собирался
подумать.
О-о! Клава элементарно потрясала воображение.
На её фоне кустодиевские купчихи, Венеры, Данаи и прочие
выразительницы «полнокровной женской красы» – бледнели, меркли и исчезали.
Ввиду абсолютной невозможности что-либо выражать.
Она была грандиозна, роскошна и великолепна. Она колыхалась,
благоухала мёдом и ванилью и сияла зефирным бело-розовым светом. Её следовало
исчислять не в килограммах, а в мегатоннах. Рита рядом с нею сразу стала
казаться тощим цыплёнком, коих (старшее поколение не позволит соврать) в
древности называли «физкультурниками» за синюшный оттенок, близкий к тогдашним
спортивным костюмам, и продавали по рубль ноль пять.
Участковый Собакин успел приодеться и исполниться решимости
на всякий случай проверить скудинские документы. «Ходють тут всякие,
понимаешь…» При виде Ивана, голого по пояс и очень недовольного происходящим,
решимость Андрона как-то сразу увяла.
– А… – сказал он. – Ну-ну…
И стал смотреть в другую сторону.
Клаву зримыми свидетельствами суровой мужской биографии
смутить оказалось труднее.
– Что вы, милочка!.. – устремилась она к
Рите. – Пожалуйста, не делайте этого!..
Руки у Скудина вправду сплошь пошли волдырями, и половина
уже прорвалась. Некогда на курсах домашней медсестры Риту обучили оказывать
первую помощь и даже делать уколы, но с тех пор ей заниматься этим не
приходилось. Неиспользуемые же знания имеют свойство выветриваться, и, вспомнив
популярное народное заблуждение, она попыталась намазать Ивану ошпаренные места
подсолнечным маслом.
