– Здравствуйте, Иван Степанович.
На пороге застыла стройная, распутноглазая девица, при
взгляде на которую Скудин почему-то вспомнил инфернальную горничную из «Мастера
и Маргариты». На той, как известно, не было ничего, кроме кокетливого
кружевного фартучка, белой наколки и золотых туфелек. Гриновская девица была
одета, но одета по принципу «более чем нагая». Скудин уже видел её однажды, и
звали девку… Ванда? Хелена? Брунхильда? Матильда?
Колетта-Полетта-Жанетта-Жоржетта-Мриэтта?.. По мнению Скудина, радость от
подобных подружек-однодневок была более чем сомнительная. «И ещё за Виринеей
ухлёстывает, стервец…»
– Меня Бригиттой зовут, – девица закрыла дверь,
обворожительно улыбнулась и, оставляя за собой в воздухе волну тонкого
благоухания, повела Ивана в недра квартиры. – Пожалуйте в малую гостиную,
Евгений Додикович сейчас будут.
Никаких соседей, да ещё с указанными выше фамилиями, в этой
квартире, естественно, не наблюдалось. Всеми её квадратными километрами Евгений
Додикович повелевали единолично.
Скудин равнодушно прошагал по узорчатому паркету,
изрядно-таки на нём наследив: его ботинки, пострадавшие от Ритиного потопа, так
и не успели просохнуть. Наконец Бригитта распахнула перед ним последнюю дверь,
и «сундук мертвеца» со стуком встал на пол в небольшой (по местным масштабам)
комнате, выдержанной в стиле постперестроечного ренессанса. Тотальный
евроремонт, немецкие стеклопакеты, французские жалюзи, японская электроника и,
естественно, итальянская мебель. На стене – портрет хозяина дома во весь рост,
маслом, по полной боевой. В «афганке», с «абаканом» в руках, на фоне горящего
американского танка «М-66».
– Располагайтесь, Иван Степанович. – Бригитта,
словно заправская стюардесса, указала Ивану на кресло, но в это время дверь
снова раскрылась, и в гостиной появился Гринберг. Во рту он держал
трёхдолларовую сигару «Корона коронас», какую обычно курят биржевики.
– Салют, командир. Э, а с руками у тебя что?..
На руках у Кудеяра красовались повязки, сообща намотанные
Ритой и Клавой. Аккуратные белые бинты успели вымокнуть и запачкаться. Иван
отмахнулся:
– Да так…
Гринберг допытываться не стал.
– Чай, кофе, пожрать?
Всё верно, какая может быть война на голодный, желудок.
– Потом, Жень, потом. – Скудин безо всяких
объяснений кивнул ему на чемодан. – Убери. Подальше. И собирайся в бой.
– Надо будет, позовёте… – Бригитта сразу
заторопилась, опустила глаза и деликатно вышла из комнаты. Сразу видно, не
дура. Меньше знаешь – лучше спишь.
– Банк взял, командир?.. – Гринберг взялся за
чемодан и крякнул от неожиданной тяжести. Со спины он напоминал замученного
реформами учителя или врача – низкорослый, тщедушный, в неброском, старомодного
покроя костюмчике. Да только внешность обманчива, и это касалось как самого
Гринберга, так и его одежды. Зря ли по телефону ему было велено «снаряжаться»!
Задрипанный с виду костюмчик на самом деле гордо именовался «БЖ-СН», сиречь
бронекостюм скрытого ношения, защищающий от пистолетных пуль и осколков гранат.
А сам Гринберг… Внимательный наблюдатель вскоре разглядел бы в плюгавом
«учителе-враче» и особую жилистую стать, и экономную грацию движений, а в речи
уловил спокойную артикуляцию, проистекающую из душевного равновесия и осознания
собственной силы. Академического вида еврейчик мастерски стрелял из всего, что
было способно худо-бедно стрелять, был жесток в рукопашном бою и мог с двадцати
шагов загнать гвоздь-двухсотку противнику в лоб.
За стеной между тем мягко, на грани инфрачастот, затворилась
дверь сейфа, послышались шаги, и снова появился Гринберг. Одетый ещё и в
бронекуртку с прочными вкладышами от злодейских пуль и ударов.
– Командир, взять чего-нибудь? – Последовал
неопределённый взмах руки в глубину квартиры. Там, как Скудину было отлично
известно, таился секретный арсенал, чуть ли не «Спрингфилд» и «Пикатинни»,
[33]
вместе взятые. – Калибром этак на девять?..
– Не надо, – мотнул головой Скудин. – Вирус с
Монохордом, наверное, уже всё уладили. Только нас ждут.
– Ясно. – Грин вжикнул молнией и повернулся к
двери, в голосе его появились властные нотки. – Бригитта, ты где? –
И, едва та явилась на зов, повелел: – Закажи ужин на квартет, что-нибудь из
кавказской кухни, уж будь добра. Только не звони в «Сулико», я тебя
умоляю… – И, повернувшись к Скудину, пояснил: – У них, чтоб им, в прошлый
раз базартма ни к чёрту была. Петрушки напихали вместо киндзы…
* * *
…Натахин дом найти оказалось нетрудно. У крайнего подъезда
царила невесёлая суета.
– «Случилось страшное», – вполголоса
прокомментировал Скудин.
Действительно – случилось. В мартовской тьме слепили
маячками глаза уже ненужные «скорые»: единственная, подхватившая ещё живую
жертву бандитов, давно укатила, остальные ждали неизвестно чего. Пыхтели жёлтые
«УАЗы», доставившие милицию, начальственно загородил проезд микроавтобус с
грозной надписью «Дежурный ГУВД»… Сновали стражи порядка, равнодушно покуривали
парамедики, чуть в сторонке толпились, перешептывались полуночные собачники –
как же, бесплатная развлекуха!
– Резали? – стыдясь, ужасаясь и вожделея,
спрашивал кто-то. – Или стреляли?..
Разнокалиберные барбосы скулили, чуя смерть, и робко
прижимались к хозяйским ногам, но на них не обращали внимания.
– Генриетта Карловна, вы только посмотрите, ещё одного
тащат. Уже четвёртого, я считала…
Воздух отдавал бедой, ядовитым бензиновым выхлопом и
папиросным дымом, в теплоцентре дрались и приглушённо орали коты, лица у ментов
были вытянувшиеся, недовольные. Они на своём веку видали и не такое, но –
подарочек, блин, да ещё в предпраздничный вечер! Пять жмуров – и потерпевшая в
глубокой отключке. Притом что ни свидетелей, ни следов, то есть заведомый
глухарь. Да ещё жмуры, прямо скажем, такие, что невольно просится мысль насчёт
пресловутой «Белой стрелы»…
[34]
И всё это на ночь глядя, когда
нормальные люди, раскупорив пиво, сидят перед ящиком с интересной программой…
Монохорда с Мутантом, они же Килатый и Вирус, и прочая, и
прочая, среди всей этой суеты не наблюдалось. Сделали дело и благоразумно
отвалили в сторонку. Не маленькие. Скудин огляделся и потянул Гринберга к
соседнему дому; из подъезда с самым скучающим видом возникли тайные виновники
торжества. Борис и Глеб. Святые угодники. Как сказал совсем по другому поводу
один добрый знакомый авторов этих строк – «незачем вам даже знать, что такие
люди вообще есть…»
