«Ишь, как поёт… Любо-дорого…» В прошлый раз, выбравшись из
дерьма и чуток переведя дух, спёр, гад, автомат Калашникова, с боем угнал
«Скорпиона» мисс Белые Шорты и, обработав из «минигана» лагерь наркоторговцев,
скрылся на винтокрылой машине в неизвестном направлении.
Между тем оказалось, что в братстве отца Брауна нашлось
местечко и для сестрёнки. Выпустив Скудина из объятий, негр махнул рукой
братве, словно отдавая не очень-то принятую у священства команду «вольно», и
громко воззвал:
– Однако путь к Богу труден без женской кротости,
всепрощения и участия, без истинного целомудрия, смирения и доброты. Я говорю о
послушнице нашей, сестре Айрин. Сестра Айрин, сестра Айрин! Покажись нам!
Голос святого отца в режиме полной мощности вполне мог
сотворить чудо воскрешения, сиречь поднять мертвеца. Дверца замыкающего
«Хаммера» сразу открылась.
– How do you do, guys.
[70]
– На землю
соскочила стройная белокурая девица а-ля Норма Бейкер
[71]
в
плотно облегающем комбинезоне. Неизвестно, насколько такой комбинезон был
удобен, но все анатомические подробности обрисовывал откровеннее
купальника. – Я так рада, так рада, что вашего полку прибыло. Как насчёт
группового молебна сегодня же ночью?
Кудеяр невольно повёл носом. Да уж, целомудрием и смирением
здесь и близко не пахло. Зато за версту несло французской косметикой.
– Это ещё кто? – Звягинцев через плечо посмотрел
на фигуристую блондинку. Громкий, дразнящий смех женщины заставил профессора
неодобрительно поморщиться – Ты, Иська, не иначе решил своего реликтового на
живца брать?..
– Да уж не без того, – ответил за Шихмана
профессор Беллинг. Помрачнел, сделался похожим на крестьянина, у которого увели
лошадь, и пояснил: – Это, изволите видеть, моя новая ассистентка. Прежний…
толковый парень был…
– Был?
– Да похоже, что «был». Прямо накануне поездки угодил
под машину, причём так, что до сих пор в коме лежит. А эта… Если её что и
интересует в гоминоиде, так только размеры его пениса…
Неизвестно, как у снежного человека было с мужской
доблестью, а вот профессор Беллинг говорил по-русски превосходно, немного акая,
как подобало бы коренному жителю Подмосковья. «Откуси я собственную голову –
опять наш человек, – Звягинцев посмотрел на его широковатый курносый нос,
на крупные мужицкие руки, вздохнул. – Чёрт, чёрт, чёрт. Вся наука у них
заквашена на русских мозгах. А в самой России скоро останутся только чекисты,
политики и новое поколение, которое выбирает экстази. И хрен бы с ними со
всеми, да за державу обидно…»
Чтобы не расстраиваться, он заставил себя улыбнуться и
произнести бодрым голосом:
– Итак, коллеги, давайте к делу. Выдвигаемся к месту
разбивки лагеря колонной, мы идём в голове, вы замыкаете, связь по телефону.
Остановки по мере надобности, не более пятнадцати минут. Надеюсь, господа, вы
кока-колы перед дальней дорогой не перебрали? – Он снова улыбнулся,
хлопнул Изю по плечу и закричал громче, чем следовало: – Иван Степаныч!
Поехали!
Поехали. Сразу выяснилось, что в городских условиях Петро,
оказывается, водит свой драндулет сдержанно, тактично, а главное, с огромным
уважением к правилам дорожного движения… Во всяком случае, так стало казаться
по сравнению с тем, как он повёл себя на шоссе. Ах, какой русский не любит
быстрой езды?.. И уважает кровососов-ментов?.. А ещё Петро обожал громкую
привольную песню в исполнении бортовой электроники. Такую песню, чтобы в лад с
ней гулко вибрировала броня, буйно пульсировала кровь и в размере четыре
четверти ходили ходуном все внутренние органы. Особое предпочтение он отдавал
творчеству команды «Сектор Газа» и проникновенно волнующему баритону Аркадия
Звездина-Северного.
Словно стальной болид летел вдоль осевой ревущий БТР, только
мелькали за бортами северные ели. Эдик от звуков музыки неожиданно оклемался,
даже начал подпевать:
– Юбку сдуло, обнажился срам…
Слуха у него никакого не было, голоса тоже. Готовый
эстрадный певец.
За Кильдымстроем, там, где стоял знак ограничения скорости и
затаились с радаром алчущие гибэдэдэшники, один из них сунулся было с полосатым
жезлом на обочину, но, поподробнее разглядев колонну железных монстров, сразу
поскучнел и убрался в патрульный «жигулёнок». Дескать, едет себе БТР со свитой
– и нехай едет…
– Что, вспомнили Васю Грызлова? – Оторвавшись от
окна, старший прапорщик почему-то решил объяснить происходившее Вене
Крайчику. – Пристали как-то к Петрухе: «Ну-ка, покажи права, не просрочены
ли?» А я в ответ: «Хрен вам, у вас сейчас „жигулёнок“ будет просрочен!» – ну и
длинной очередью из пэкатэ
[72]
поверх фуражек. Сразу, гады,
отлипли. Пристали тоже. Какие, в жопу, у нас в штрафбате могут быть права? У
Петрухи и воинского билета-то нет, не положено ему, бедолаге…
Грохотали динамики и моторы, убегала назад выщербленная
асфальтовая лента. Водители встречных машин загодя шарахались к обочине.
Колонна двигалась на юг.
За четвёртый интернационал!
– Хорошее место. – Профессор Шихман, разминая
ноги, вышел на самый берег озера, повернулся к Звягинцеву, вылезающему из
бэтээра. – Вот она, природа-мать. – Закурил с глубокомысленным видом
сигару и махнул ею в сторону Джозефа Брауна. – That’s the place. Send the
signal.
[73]
– Aye, sir!
[74]
– Оборвав
непроизвольное движение, странноватое для святого отца (рука дёрнулась отдать
честь), тот выволок из джипа объемистый металлический кофр. Откинул крышку,
развернул большую, похожую на зонтик антенну и с ловкостью профессионала
принялся нажимать кнопочки.
– Ну и что это такое? – Звягинцев расстегнул
ремешок каски и хотел вернуть её внутрь бэтээра. Оттуда послышался
грохот. – Американская техника на грани фантастики?
После трёхчасового путешествия в стальной ревущей коробке он
слегка оглох и говорил очень громко.
– Это, Лев Поликарпович, приводная радиостанция с
маяком. – Скудин поставил наземь нерешительно высунувшуюся в люк Виринею и
приступил к ответственной операции – выгрузке Эдика, снова впавшего в состояние
ступора. – Сигнал через спутник даст команду компьютеру самолёта, и тот,
повинуясь целеуказанию маяка, сбросит груз в требуемую точку. Ничего
особенного, отработанная схема.
«А у Гринберга, интересно, план разворачивания лагеря
каков?..»
Как вскоре выяснилось, российская сторона предпочла
действовать по старинке.
