…Однако на сей раз он, чуть не плача, отчаянно и свирепо
ругался чисто по-русски, и именно по этому признаку его друзья поняли –
стряслось нечто серьёзное.
– Что такое?
– Венька, что там?
– Ты застрял? Ты не ушибся?
Первыми на помощь подоспели Звягинцев с Альбертом
Головкиным, следом бросились Скудин и Гринберг, затем Виринея.
Спустя секунду ругались по-чёрному уже все. Дружно, хором,
от души. И было с чего. Вчерашний проливной дождь подмыл ледяные стены, и
многотонная толща снежника рухнула внутрь. Засыпав, а может, и раздавив своей
тяжестью внутреннее убранство радужного замка. И, естественно, напрочь перекрыв
доступ к таинственному колодцу.
Стоило тащить на горбу километры верёвок и неподъёмное
оборудование, не говоря уже о сумасшедшей надежде.
Эту бы веревку паразиту Эдику куда не надо затолкать!..
Чтобы хоть как-то оправдать затраченное время и труды,
произвели замеры напряжения полей, определили радиационный фон и дислокацию
геоактивных зон, а в заключение сняли небольшой, минут на десять, видеофильм –
горные ландшафты, кольские просторы, опять-таки групповой портрет… на фоне, так
сказать, разбитых надежд. Отдохнули, перекусили – хотя отдых и еда получились
совсем не те, что после тяжких, но успешных трудов. Встали на ноги. Потащились
обратно на базу…
Только далеко не ушли. У нас ведь как: если наступила чёрная
полоса, то это надолго. Уже внизу, на ровном, в общем-то, месте Виринея вдруг
споткнулась, потеряла равновесие и очень неловко упала, придавленная рюкзаком.
Хотела встать – и вскрикнула от неожиданной боли.
– Ну, что тут у нас? Внематочная, конечно? –
Ухмыляющийся Гринберг, как и следовало ожидать, подскочил первым, но сразу
заметил посеревшее лицо Виринеи и болезненно закушенные губы. Тут Грин
улыбаться перестал, присел на корточки и сноровисто пустил в ход руки: – Так…
так…
– Додикович, гад, хватит меня лапать. – Виринея из
последних сил шлёпнула самозваного «медбрата» по пальцам, глаза девушки от боли
были полны слез:
– Идиот! У меня коленка болит… а не промежность!..
– Потерпи, Риночка. – Женя ещё раз, уже безо
всякого ёрничества, пробежался аккуратными пальцами по ноге Виринеи, вынул нож,
вспорол штанину и поставил диагноз: – Мениск!
С кем случалось, тот не позволит соврать: самая поганая
штука на свете. И действительно может приключиться на ровном месте, от самой
чепуховой нагрузки, но результат!.. Ногу не согнуть, не разогнуть и подавно не
опереться, болит зверски, и кажется, что легче отрезать. Виринее вкололи
обезболивающее, наложили фиксирующую повязку, однако принципиально ничего не
изменилось – как ни геройствуй, а самостоятельно передвигаться она не могла.
– Тебе сейчас самое главное – покой, – авторитетно
заявил Гринберг.
– Ну вот… – окончательно расклеилась
Виринея. – Всем теперь из-за меня…
Вот это было точно. До лагеря оставалось ещё топать и
топать. По едва заметным тропинкам. С тяжелыми рюкзаками.
– Сделаем вот что. – Скудин быстро оценил ситуацию
и принял решение. – Отнесём к моим, здесь по прямой не так далеко,
километров пять. Глеб и Женя со мной, остальные на базу. Боря! Захватишь её
рюкзак.
Вот так. Коротко и без проволочек. Вполне по-военному. Молча
стоявший рядом Лев Поликарпович невольно задумался, а как в этой ситуации
командовал бы он сам. Результат был не в его пользу. Нет, от «гестаповцев»
определённо был толк…
– Ну-ка, взялись. – Не тратя времени попусту,
Скудин с Буровым сцепили руки накрест, Грин поднял Виринею на импровизированное
сиденье, и спасательная команда двинулась через лес.
– Всё, – сказала Виринея виновато и мрачно. –
Сажусь на диету. Нет, правда. Честное слово.
…Но до чего всё же здоровы эти двое, Скудин и Буров. Идут
себе и идут, мерно, словно заведённые… а кроме несколько полной (да что там!!!
бессовестно жирной!!!) девицы на руках у каждого за спиной – ещё и по
рюкзачищу. «Решено. Не завтракаю, не обедаю, не ужинаю…»
Сделали всего один привал – на полпути. Иван с Глебом
улеглись на спины, упёрли, чтобы лучше отдыхалось, ноги в стволы деревьев.
Гринберг суетился вокруг болящей и вслух предвкушал, как понесет её дальше –
ощущая нежную упругость ягодиц на своих руках, вдыхая аромат волос и влекущий
запах девичьего пота… однако не тут-то было.
– Береги силы, Женька, ночь впереди, – несколько
двусмысленно сказали Скудин с Глебом и, снова сцепив руки в крест, подставили
их Виринее. – Садитесь, мадам, карета подана.
Подняли её, пошли дальше… Наконец из-за сосновых стволов
навстречу с гавканьем вылетели собаки, все как одна – чисто белые, пушистые и
остроухие. Лайки узнали Ивана, радостно завертели хвостами. Потом показался
большой, добротно рубленный «в лапу» дом-пятистенок. Из трубы вертикально в
небо поднимался белёсый дым: у Скудиных привыкли ужинать рано.
Репт-Кедги
Новый день все начали по-разному. Скудин с подчинёнными
отправились совершать ежеутреннюю разминку, которая для кого другого сошла бы
за весьма изматывающую тренировку; вчерашний поход, увенчавшийся
транспортировкой «раненого товарища», не был воспринят их организмами как
сколько-нибудь значительная нагрузка. Веня с Альбертом, любившие при случае
вспомнить свои былые спортивные подвиги, выползли из вагончика на одном
самолюбий – после форсированного лазанья по горам ноги, в особенности бедренные
мышцы, болели немилосердно: ни сесть, ни встать, ни по лесенке спуститься!..
Эдик, которого напрягали только морально, с видом обиженного на весь свет
поплёлся по грибы. Его не оставляла мысль набрать крепеньких мухоморчиков: чем
чёрт не шутит, здесь, в этой тайболе, всё не как у людей, так, может, уже грибы
выросли?.. То-то он сварит живительный эликсир. И будет пить его ме-е-едленно,
маленькими глотками… чтобы дуба не врезать…
В этот день Лев Поликарпович в поход не пошёл, хотя поначалу
и намеревался. Покалеченная нога всерьёз разболелась, и молодые сотрудники
уговорили храбрившегося профессора посидеть денёк в лагере. «Записи
просмотрите, отчётность выправите…» Тем более, путь предстоял неблизкий – на
Гору Мёртвых. К могиле некогда знаменитого нойды по имени Риз.
Перед кончиной этот нойда сказал своим близким, что
поднимется на высокую скалу и там превратится в камень. Так и случилось. Сейд
получил название Репт-Кедги. Когда люди просили у него хорошей погоды, дух
шамана исполнял их желание. Но если кто-то шёл в гору с нечистыми помыслами, к
примеру, желая уничтожить или испакостить камень – святотатца настигала в пути
страшная буря. Оттого-то, как утверждали некоторые легенды, гора и получила
своё название. «Мёртвые» фигурировали во множественном числе: не из-за одного
же окаменевшего нойды, надобно полагать. Если бури, насылаемые Репт-Кедги,
обладали хоть половиной той мощи, которую обрушил недавно на нарушителей своего
спокойствия Костяной, легенды представлялись не такими уж невероятными… Скудин
бывал у сейда ещё мальчишкой. Тогда он с детской непосредственностью просил у
него удачи и силы, и, как видно, дух нойды Риза не оставил без внимания его
просьбу. Это в плане силы. Что же касается везения…
