– Чейз!!! Чейз!!!
За этот крик её ударили кулаком, ударили грубо и беспощадно,
так, что сразу отнялась половина лица и стало нечем дышать. Шуточки кончились:
она услышала ругань и увидела лезвие ножа, мелькнувшее перед глазами.
– Чейз!.. – успела она всё-таки крикнуть ещё раз.
Потом рот ей снова зажали.
Из кустов долетел пронзительный собачий вопль. Так, силясь
вырваться из зубов победителя, кричит поверженный в жестоком бою. Визг
оборвался, и Рита ещё увидела, как на утоптанном пятачке возник третий носитель
адской эмблемы, а за ним – вздыбленный в высоком прыжке – чёрный в свете
далёких фонарей – силуэт могучего пса. Он показался Рите невероятно огромным.
Новый удар, и больше она не видела уже ничего.
Первый сон Виринеи Павловны
Ночью Виринее приснился странный сон. Странный уже тем, что
это был «сон во сне». Как будто она прикорнула у подножия огромного замшелого
валуна… и перенеслась во времена стародавние, когда у русских еще были свои
Боги, русские Боги, когда ещё не посрамил чести прадедовской душегуб и
насильник Владимир…
Ещё одна и ещё большая странность заключалась вот в чём. Лет
этак десять назад, когда в стране начало набирать силу возрождённое
Православие, параллельно всеобщей моде на христианство (а скорей уж – не
параллельно, а перпендикулярно, из понятного чувства противоречия) возникла
тьма-тьмущая всяких неоязыческих групп во главе с ужасно продвинутыми вожаками.
Эта публика брала себе древнеславянские псевдонимы, кроила костюмы со «строго
засекреченной» вышивкой и, главное, деловито публиковала о своей вере брошюры.
Столь же агрессивно-напористые, столь же проникнутые бессмертным «кто не с
нами, тот против нас», как и попадавшиеся Виринее церковные публикации, как и
прежде того – коммунистические, ещё хранившиеся у родителей.
Виринея была девочка умная и стадным инстинктом не особенно
обременённая. А потому все эти претензии на «единственно верное и правильное»
учение её сильно насторожили. Вдобавок уже тогда она серьёзно интересовалась
наукой, а значит, была не очень-то склонна верить на слово самозваным, неведомо
чем прославленным авторитетам. Решив разобраться, она засела в Публичке и
планомерно перечитала всё, что о славянском язычестве накопила наука. В
результате, просматривая духовидческие откровения очередного «Велесова внука»,
она хохотала до слез. Ибо мгновенно видела, которую из научно-популярных,
изобилующих ошибками книжек прочёл – да ещё и не слишком хорошо понял – данный
конкретный вероучитель.
Так вот – во сне, привидевшемся Виринее, всё было совершенно
не «по науке». Она долго размышляла об этом впоследствии. И наконец поняла, что
противоречие было кажущимся. Ибо удивительный сон возник не из её
сознания-подсознания – его ей показали. И рассказывал он отнюдь не о реалиях
давно прошедших веков.
Скорее уж, это можно было назвать Реальностью Веры.
Виринея увидела священные леса, где, присматривая за
капищами Богов, жили учителя и ученики. Чтобы самому сделаться жрецом,
преемнику было недостаточно воспринять от учителя Посвящение. Кудесник только
благословлял ученика на странствие за Силой – на Север. Туда, где в холодном
океане лежал полярный континент, называемый Страной Белых Вод. Так назвали эту
землю по многочисленным ручьям, рекам и озёрам, матово отразившим вековечное
свечение воздуха. Не солнце было источником того свечения, не звёзды, –
проистекало оно от тонких магических субстанций, кои пронизывали здесь всё…
Выражаясь библейски – земля обетованная для чародеев. Только путь туда был не
прост. Дорога лежала через могучие Рипейские горы, тянувшиеся с запада на
восток. Склоны их покрывали дремучие леса, а звери, обитавшие в тамошних чащах,
даже в глубокой древности слыли невиданными… Нипочём не пройдёшь, не зная дороги!
Но никакие трудности не останавливали шедших за Силой, а
таким, кто мог устрашиться опасностей и тягот пути, в краю Белых Вод попросту
нечего было делать. Миновав тайные проходы в Рипейских горах, указанные
учителями, странники вступали в желанный край чистоты – приполярную страну
Лукоморье.
[143]
Оттуда путь смелого ученика лежал к одному из
двадцати четырех самых древних святилищ на Земле. Какие пирамиды, какая пустыня
Наска!.. То были круги огромных камней, поставленных вертикально, –
дальние пращуры знаменитого Стоунхенджа. Они стояли по берегам Ледовитого
океана и на островах, обозначая на поверхности планеты единый гигантский круг. Геометрическим
центром его являлся Северный полюс.
Это был планетарный пояс могущества. Благодаря силе, Текущей
постоянно в кольце, посвящённые могли путешествовать во времени и пространстве.
Около великих камней проводили жизнь святые волхвы, люди высшего посвящения,
познавшие тайны мироздания и суть вещей. Прибывший ученик совершал омовение и
постился. Посвящение совершалось, когда его – или её – духовному оку
представали в пространстве врат двенадцать Сил, двенадцать Ботов, а над
каменным кругом – единый вихрь их взаимоперерождений. Отныне и до конца земной
жизни ученик обретал способность видеть незримое. Самым просветлённым жрецы
предоставляли выбор – возвращаться кудесниками на родину либо остаться в
Лукоморье и со временем войти в их число…
Вольно и безмятежно струился в те века извечный круговорот
бытия – смерти, рождения, зимы и вёсны… И в основе всего лежали двенадцать Сил,
замкнутых в обруч перерождений. Мудрая, прекрасная и простая, величавая, словно
сама Природа, полная тайн и такая понятная земная жизнь…
Перед глазами Виринеи, той, из странного сна, проплывала
тысячелетняя история, однако события дней минувших казались на удивление
знакомыми. Как если бы она сама побывала за Рипейскими горами и слышала гул
ветра среди священных камней, разговаривала с мудрыми, полными достоинства
жрецами… Древний океан гремел ей в уши торжественной музыкой, и она понимала, о
чём плещутся волны, её тело трепетало магическими токами, что струились от
окрестных скал – ведь здесь, именно здесь когда-то стоял священный пояс Силы…
Наконец Виринея, та, из «сна во сне», сладко потянулась, приоткрыла глаза и,
поднявшись с уютного мехового ложа, медленно пошла по едва заметной тропинке.
Справа высилась отвесная скала, впереди виднелся зелёный холм. Среди каменистых
варак он казался клочком иного, давно ушедшего мира, а венчала его древняя,
невозможно древняя ель. Ствол её был расщеплён ударом молнии, корни подмыты и
казались щупальцами исполинского чудища, напрягшимися в ожидании добычи. Чуть
зазеваешься – схватят и затащат под землю, в холодный мрак, в промозглую
глубину, откуда нет выхода… Виринея подошла к лесному страшилищу и, не
убоявшись корней-щупалец, ласково погладила их. Ощутила ответный
трепет-приветствие – и стала пробираться между ними вперёд…
