Меч Ерша взметнулся навстречу, два клинка, железный и
деревянный, встретились в воздухе и скользнули один но другому, и Коренга опять
чуть не умер при мысли о руках Эории, о её пальцах, не защищённых ни
крестовиной, ни боевыми рукавицами, но ужас длился мгновение, потому что для
воина нет лучшей защиты, чем его мастерство. Ёрш ходил с купеческими обозами, а
Эория – на боевой «косатке», и, уж верно, Сквиреп Чугушегг без устали
натаскивал дочку, чтобы не стыдно было перед людьми! Над озером прокатился ещё
один мужской вопль, меч Ерша улетел в воду, а сам он, стоя на четвереньках,
прижимал к животу вдребезги разбитую кисть. Эория крутанулась, деревянный меч
вколотил в землю голову Переката, зачем-то тянувшегося к своему луку. Ёрш у неё
за спиной перестал орать и вскочил на ноги, в его здоровой руке блеснул нож, но
у Эории и на затылке были глаза. Не поворачиваясь, она прянула навстречу и
вниз, проходя сквозь удар и выставляя конец палки, служивший рукоятью… Он
пришёлся Ершу то ли в живот, то ли ещё чуть пониже. На сей раз Ёрш даже не
закричал. Скорчился у Эории под ногами, начал грызть сосновые иголки и
невкусную сухую траву…
Коренга выехал на берег на спине у Торона, пряча за его
крыльями свою жалкую наготу. Эория молча стояла над поверженными и не глядела в
его сторону, пока он ладонями сгонял с себя воду и торопливо влезал обратно в
одежду.
Глава 46. Советы со стороны
Остаток дня для Коренги ничем не ознаменовался. Эория
по-прежнему молча сопроводила его обратно в стан, после чего сразу ушла.
Коренга слышал издали её голос: она спрашивала кого-то, как найти Кайрагелла.
Должно быть, она хотела рассказать о случившемся. Так было принято на Островах,
где сотворивший кровопролитие сразу держал путь к ближнему жилью и выкладывал
людям всё без утайки; тех, кто пытался сокрыть свои дела, сегваны отказывались
чтить за воинов и свободных людей.
Эория вновь появилась только после полудня и ничего не стала
рассказывать о том, где была. Она вовсе не сказала Коренге ни единого слова.
Уселась поодаль на бревне и стала обдирать от коры ветку, которую принесла с
собой. Это была уже не палка-меч, посрамившая железный меч Ерша, – просто
прямая ветка с развилиной на конце. Коренга долго следил, как Эория придирчиво
рассматривала эту рогулину, как тщательно закругляла лезвием торцы, и наконец
безнадёжно спросил:
– Госпожа надумала сделать пращу?..
Хотя, по его мнению, палка была для этого толстоватой.
Сегванка опять ничего ему не сказала, даже не посмотрела в
его сторону. Молча повернулась спиной – и продолжала работу.
Коренга печально призадумался и решил, что понимает, отчего
она стала так вести себя с ним. Действительно, кого один раз поймали на лжи,
тому ни в чём нет больше веры. Как Эория глядела на него, передавая кольцо с
руки, когда вверяла себя его покровительству и защите!.. Коренга уже знал, что
будет вспоминать этот взгляд как едва ли не самое светлое, что ему в жизни
выпало испытать. Выпало – и минуло, и не повторится, не заслужил.
«Неужели и это – часть платы, взимаемой с Кокориного
потомка? Особенно с такого, на которого род возложил изменение своей судьбы?..»
Он подумал про мать и отца, про бабку и деда, проживших
жизнь в согласии и любви. У него, Коренги, такого не будет. Теперь он знал это
наверняка.
Чтобы не маяться без дела, он снова извлёк из длинного чехла
свою летучую птицу и приладил к ней крылья. Потом, желая опробовать, как она
поведёт себя без верёвки и ветра, пустил с руки в сторону. Птица сразу
запрокинулась и упала, едва не сломав хвост. Торон расторопно подобрал игрушку
и принёс хозяину. Коренга посмотрел на полуразвёрнутые крылья своего пса, на
крепко сбитое тело и, повинуясь внезапному озарению, прилепил к передней части
птицы ком глины.
В новом полёте игрушка клюнула носом, и Коренга решил, что
глины нужно убавить.
Ещё он решил, что, когда подберёт правильную величину комка,
то вылепит из глины человечка, это будет забавно.
Тут появились слуги арранта Эвриха – чернокожие мономатанцы,
парень и девка. Они принесли с собой большой тюк пёстрой ткани и несколько
кольев и объявили, что будут ставить палатку.
– Это подарок, – весело пояснил парень. – Наш
великий и величественный господин счёл, что негоже почтенному дедушке ночевать
без крова над головой!
Старик Тикарам только укоризненно покачал головой, кажется,
забота Эвриха его совсем не обрадовала. Они с внучкой передвинули свои пожитки
освобождая место для шатра, и устроились рядом с Коренгой. Потом Тикира взялась
помогать чернокожим. К ней присоединилась Эория.
Коренга слепил из глины человечка, хотя ещё не был уверен,
что его не придётся увеличивать или уменьшать. Потом сплёл для человечка
корзинку-гнездо из полосок коры, содранных Эорией с рогульки. Подвесил его к
птице…
Тикарам сидел рядом и притворялся, будто рукоделие Коренги
совсем не занимало его. Если бы молодой венн впервые видел его, он, может, и
поверил бы. Но после нескольких дней, вместе проведённых в дороге, мнимое
безразличие старика уже не обманывало его.
– Посоветуй, почтенный, – обратился он к
Тикараму. – Как бы мне сделать, чтобы эта птица в полёте не шарахалась в
сторону и вверх-вниз, а плыла в воздухе ровно, словно парусное судно по морю?
Он упомянул о море и о парусном корабле больше для того,
чтобы услышала Эория, но вместо сегванки к нему обернулась чернокожая.
– Больно уж ты горд умом, чужестранец, – надменно
проговорила она. Коренга запоздало рассмотрел блеск драгоценного ожерелья и
столь же запоздало сообразил, что для подобной заносчивости наверняка имелась
причина, причём куда как веская, а девушка продолжала: – Ты, я вижу, хочешь
добиться, чтобы твоя игрушка парила сама по себе, без помощи верёвки и ветра!
Неужели ты надеешься, будто у тебя что-нибудь выйдет?
– Я не надеюсь, прекрасная госпожа, – сказал
Коренга. Девка в самом деле показалась ему очень красивой, хотя её красота была
непривычна северному глазу и, пожалуй, слегка даже пугала. Не чуждостью, нет; в
девке подспудно ощущалось нечто очень опасное. – Я просто мастерю
потихоньку и смотрю, вдруг получится толк. А что, кто-нибудь уже пытался
сделать подобное, и ты видела его неудачу?
В том, что именно она сцапала галирадского крадуна, никакого
сомнения не оставалось. Как и в том, что «живому узорочью», отнятому у неё
Эврихом, здорово повезло.
– Не видела, поскольку разумные люди знают предел и не
посягают на невозможное, а оттого и неудач избегают, – фыркнула
мономатанка. – Птиц вроде твоей не построили даже горные нарлаки Ирезея,
умеющие взлетать к Солнечному Огню!
– Что?.. – Коренга подался вперёд, уже ощущая зов
искушения даже сильнее того, что борол его в Галираде, у лотка с книгами.
Умеющие взлетать!.. Он не припоминал описаний подобного дива в
книжке-всезнайке, что вела его за собой в странствии. Будь оно там, уж он бы не
пропустил! Коренга даже заподозрил, не придумала ли девка этот Ирезей прямо
здесь и сейчас, затем только, чтобы его подразнить.
