– Куда полез, дурень!.. – вырвалось у Эории. Она
никогда не забавлялась с летучими игрушками, зато понимала толк в парусах. Ей
было ведомо, как сообразовываться с силой ветра, растягивая рвущийся из рук
парус «косатки», и вдоль какого борта должны сидеть люди, чтобы выжать из
корабля всю возможную скорость, но удержать его от опасного крена. Она бросила
вязание и силой ударила кулаком по ладони:
– Стой, бестолочь, завалится же!..
Короб между тем успел подняться на высоту никак не меньше
ста пятидесяти саженей – и остановился там, раздумав подниматься дальше. Сила
шёлковых крыльев уравновесилась тяжестью живого груза. Достигнутое не
удовлетворило молодого нарлака. Его короб был способен на большее, и он хотел
должным образом послужить Старейшему из огней. По уму, короб надо было бы
спустить обратно на землю, переставить поперечины в упорах, добавляя натяжение
шёлка, и повторить полёт… Отчаянный парень спускаться не захотел. Пусть все
видят, насколько ловко он управляется с коробом. Как с норовистой лошадкой,
послушной только ему!..
Короб отозвался на его неосторожное движение тем, что
накренился и быстро заскользил вбок.
Через озеро донеслись ослабленные расстоянием крики. Если бы
седок тотчас соскользнул обратно в развилку, начавший падать короб ещё мог выпрямиться.
Но испуг сомкнул руки и ноги парня в судорожной хватке, которую уже ничто не
могло разорвать. Спокойное, величавое парение короба сменилось беспорядочным
кувырканием, и лошади не могли ему помочь, потому что для разгона больше не
было места.
Падение завершилось даже не на гребне, с которого молодой
нарлак поднялся в небо. Короб рухнул гораздо ниже, почти у самого берега. За
мгновение до удара тень скал погасила огненное свечение шёлка. Коренга
отчётливо видел, как взлетели обломки, как летучий снаряд превратился в мятую,
рваную тряпку, безжизненно повисшую на камнях…
И лишь спустя время его слуха достиг тяжелый треск, а следом
прилетело эхо, отброшенное ирезейскими кручами.
Коренга всё пытался разглядеть в беспорядочном месиве тело
парня, это не удавалось ему, он молился о чуде спасения жизни и смотрел,
смотрел…
Эория пришла в себя первой.
– Так, – встревоженно проговорила она. –
Слышишь, Коренга, давай-ка убираться отсюда! – Он поднял на неё
непонимающие глаза, пребывая душой на том берегу. Эория взяла его за плечо и
крепко встряхнула. – Прикинь, венн, чьё колдовство они усмотрят в том, что
парень разбился?..
На сей счёт двух мнений быть не могло. Чужие люди, да
иноверцы в придачу, всегда оказываются во всём виноваты.
– Кабы не вздумали задобрить нами свой Священный
Огонь… – сказала Эория.
Ей показалось, что Коренга слишком медленно переступал на
руках, она подхватила его и живо спустилась к воде, перепрыгивая с камня на
камень.
Скоро законопаченная «душегубка» и лодочка Коренги уже
рассекали мелкую волну, уходя на восток. Котловину озера быстро заливали синие
сумерки, лишь на вершинах гор впереди ещё длилось пиршество солнца, но и оно
постепенно сходило на нет, гасло, как мятые клочья шёлковых парусов.
Глава 65. Дымные башни
Всё же карту, которой снабдил дочку Двадцатибородый,
составляли сведущие и зоркие люди. Пусть на неё не были нанесены ни восточная
часть длинного ирезейского озера, ни подавно удобные перевалы в горах – Эория с
Коренгой всё же нашли кое-что, могущее оказаться полезным. По крайней мере,
очень любопытное. Близ южного берега было нарисовано подобие разрушенного дома.
И над ним – дымок.
– Что бы это могло означать? – задумался Коренга.
Кругом не было заметно ни единого клочка зелени, за весь
день у них над головами не пролетело ни одной птицы. Коренгу не оставляло
ощущение, что они с сегванкой углублялись в какое-то мёртвое царство. Или,
может, приветливые долины лишь укрывались от взгляда и на самом деле эти места
не были уж такими негодными для жилья?..
– Да всё, что угодно, – отозвалась из «душегубки»
Эория. – Скажем, кто-то, побывавший здесь раньше прочих, увидел пожар и
сделал пометку. А потом карту раз за разом перерисовывали, не очень
задумываясь, что к чему.
Воительница гребла по-прежнему стоя, перенося единственное
весло с одного борта на другой. Коренга всё раздумывал, почему она не гребёт
обычным способом, двумя вёслами и сидя спиной вперёд, как на «косатке», пока не
сообразил, что в таком случае ей приходилось бы без конца его ждать. Его-то
маленький гребок был предназначен для переправы через озерко или речушку, а
вовсе не для многовёрстных плаваний вроде теперешнего. Он сказал:
– Или кто-то услышал легенду о древнем Фойреге,
сожжённом палящими тучами, но не понял, что город лежит похороненный под
Огненными увалами…
Неуклюжая «душегубка» плавно и легко скользила вперёд,
словно радуясь, что хоть под конец своих дней оказалась в настоящих руках.
Эория усмехнулась.
– А может, кто-то нечаянно посадил на карту пятно, а
его потом приняли за пометку. Мне и такое доводилось встречать, венн. След
птичьего помёта, замаравшего лист, толковали как гору или пролив и дивились,
когда их не оказывалось на месте!
– Сколько ты всего видела… – в который раз
позавидовал Коренга.
Эория пожала плечами.
– Может, и видела, – сказала она. – Ты бы
тоже увидел, если бы родился на корабле. Ты другое видел и знаешь… Я тебе хоть
слово поперёк говорила, когда ты в лесу тропу находил? Или налима выманивал на
свет от костра?..
Ирезейцы за ними не погнались. Или хотели погнаться, но
сомкнувшаяся ночь усугубила их нелюбовь к воде, и они предпочли вернуться
домой?.. Похоже, Коренге не суждено было это узнать, да он и не особо
стремился. Ему вполне хватало того, что ни утром, ни на другой день никакой
погони за ними не обнаружилось.
– Мы не расспросили ирезейцев о виллах, –
спохватился он погодя. – Кто сказал, что это озеро приведёт нас к местам,
которые они посещают?
Эория засмеялась зло и весело, почти как на площади, когда
собиралась омочить свой нож бешеной кровью.
– Никто не сказал! – подтвердила она, и Коренга
расхохотался с ней вместе, как будто она сказала нечто очень смешное.
Было жутко и вместе с тем почему-то весело идти в
неизвестность, отнюдь не сулившую доброго исхода.
В точности как когда-то давно, глупым мальчишкой, с той
самой горки на саночках. Ведь понимал же, что вряд ли благополучно съедет и
остановится на речном льду, не раскровив носа и ни единой косточки себе не
сломав, – а всё равно оттолкнулся руками. И ещё смеялся в полёте…
– Сдаётся мне, с виллами они на самом деле большой
дружбы не водят, – вновь принимаясь грести, сказала Эория.
Коренга нутром ощутил её правоту, но навскидку объяснить для
себя не сумел и спросил:
