– Конечно. Он все время просил потерпеть и говорил, что все сделает, чтобы нас отпустили как можно скорее. Последние два дня часто кашлял. Пытался скрыть. Но я догадалась, что он простыл. О том, где находится и зачем его похитили, не говорил. Кстати, – она вскинула на Антона взгляд, – знаете, было ощущение, что он совсем рядом.
– Как это?
– Обычно когда звонят с сотового, то немножко искажается голос. А здесь чистый, без всяких оттенков.
– Может, с домашнего?
Она пожала плечами.
В комнате дежурного Антон взял ключи и открыл кабинет, где его недавно допрашивали. Осмотрел содержимое ящиков стола. Пролистал стоящие на полках папки. Ничего существенного. Проще говоря, декорация. Он приказал Джину привести лысого. На этот раз его мучитель выглядел удрученно. Глаза бегали, руки тряслись.
– Садись, – Антон указал рукой на табурет, с которого этот человек его дважды опрокидывал на пол.
Лысый медленно сел.
– Как тебя зовут?
– Вадим, – лысый шмыгнул носом и покосился на стоявшего рядом Джина.
– Кто такой Куров?
– Начальник охраны хозяина. Бывший комитетчик.
– Понятно, – протянул Антон. – А хозяин кто?
– Князь, – выдавил Вадим. – Он весь город держит. Вчера прилетел из-за границы…
Неожиданно в кармане Антона зазвонил телефон. Он приложил трубку к уху.
– Это Шаман, – раздался голос чеченца. Он на пару со Стропой перенес труп коротышки во двор и остался у ворот. – Приехали из прокуратуры и ФСБ.
– Пусть старший войдет, – разрешил Антон и посмотрел на Джина: – Все, передаем это дерьмо смежникам.
Антон направился встречать приехавших.
Хлопнули входные двери, и в коридор вошел круглолицый седой мужчина.
– Полковник Рябинкин. – он безошибочно угадал в Антоне начальника и протянул для приветствия руку.
Антон представился.
– Где заложники?
Антон указал на окно дежурного.
– Сейчас в первую очередь их осмотрит врач, – Рябинкин открыл папку, которую держал в руке, и вынул из кармана ручку. – А вы мне коротко все расскажете.
Входные двери снова открылись. Вошли женщина в белом халате и милиционер. Следом еще несколько человек в штатском.
– Штурм обошелся без жертв? – осторожно спросил Рябинкин.
– Один бандит попытался оказать сопротивление. Убит, – доложил Антон. – Но как такового штурма не было.
– Мне необходимо, чтобы все ваши бойцы написали объяснение, а вы рапорт.
– Я думаю, это лишнее, – попытался мягко возразить Антон. – Мы ни в каком качестве не можем проходить по уголовным делам.
– Это что-то новенькое, – протянул Рябинкин.
– Вам Линев уполномочен обо всем доложить, – Антон оглянулся на Джина. – Нам пора.
Они вышли в заполненный машинами и людьми двор, как тут же нос к носу столкнулись с Линевым.
– Привет! – прохрипел он. – Вы куда собрались?
– Хотим проведать Гази, – Антон посторонился, пропуская мимо себя милиционера.
– С заложниками говорил?
– Конечно, – кивнул Антон.
– И что? – Данила посторонился, пропуская мимо себя Белякову, которую под руки вел к машине врач.
– Ты лучше скажи, как запеленговать спутниковый телефон, если с него звонят на сотовый?
– Знаю, что трудно, но возможно, – на секунду задумавшись, ответил Данила. – А почему спросил?
– Заложникам давали каждый вечер возможность напоминать о себе.
– Кому? – не сразу понял он, о чем речь.
– Дочери – отцу, а жене – мужу.
– Так, – протянул Данила. – А почему ты решил, что с ними говорили по спутниковому телефону?
– Пока только предполагаю. Кстати, если не выйдет обнаружить местоположение техническими методами, можно попытаться во время очередного сеанса так построить разговор, что у Галкина, например, будет возможность назвать хотя бы район.
– Это идея, – согласился Линев.
– Ну мы пойдем, – Антон ударил Данилу ладошкой по плечу.
– Может, все-таки пусть Гази занимается спецназ ФСБ?
– Мы попытаемся вынудить его на откровенный разговор. Согласись, что у нас больше возможностей, чем у твоих коллег. Ведь стоит только Гази оказаться у вас в руках, как он тут же из отмороженного бандита превратится в человека, у которого, как тебе известно, есть права.
* * *
Умалат сидел на кровати, перебирая четки. Шла вторая неделя их пребывания в доме Ибрагима. Доктор поселил их в небольшой комнате с окном, выходившим в сад. По его словам, до недавнего времени здесь жил сын, который уехал учиться в Россию. Специально для Галкина, у стены напротив, поставили деревянный топчан, какие обычно бывают в больницах. Умалат спал на кровати. Из мебели в комнате имелся небольшой шкаф и письменный стол. Чтобы больным было не так скучно, Ибрагим принес и поставил на стул небольшой телевизор. Ели здесь же. По нужде выходили через отдельный выход на улицу так, что домашние их почти не видели. Сильно досаждал кашлем Галкин. Приходилось терпеть, как ученый то и дело сплевывает в специально принесенную Ибрагимом баночку.
Умалат сильно нервничал. Сам он уже шел на поправку и был готов хоть сейчас продолжить путь, чего не скажешь о Галкине. Со слов Ибрагима болезнь ученого еще не побеждена. Он объяснил, что даже при своевременном начале лечения она длится от трех до четырех недель. В случае же с Галкиным все гораздо сложнее. Пневмония была в запущенном состоянии, ко всему Ибрагим не мог полностью заменить на дому стационар.
Мажид остался у родственника. В последний момент Умалат решил, что так будет лучше. Иногда, под покровом ночи, он приходил навестить командира. Несмотря на внешнее спокойствие Ибрагима, Умалат не расслаблялся. На Кавказе не принято прощать убийство близких. Доктор просто выдерживал паузу. Он все равно что-то предпримет.
Галкин снова стал кашлять. Умалат дотянулся до стоящего на стуле телевизора и надавил на кнопку включения. Экран засветился. Старенький кинескоп словно выдавил из глубины черно-белое изображение диктора. Симпатичная брюнетка рассказывала об очередной успешной операции силовиков в Ингушетии. Диктора сменили кадры полуразрушенного, объятого огнем дома.
Раздался шорох, и в комнату вошел Ибрагим. В руках он нес небольшой металлический разнос, накрытый марлей.
– Перевернись, – приказал он Галкину.
Ученый лег на живот и спустил кальсоны.
– Смотри, Ибрагим, как русские сровняли с землей дом, где жили боевики, – со злорадством сказал Умалат. – Думаешь, они дадут хозяевам компенсацию?
