Размытые тени, пятна, в одном углу яркая полоса света,
похожая на резаную рану. То ли это случайный снимок, сделанный в кармане
Мэнди, — такое случается, если кнопки не заблокированы, телефон от непреднамеренного
нажатия может куда-нибудь позвонить или послать сообщение, а может и камера
сработать. Может быть, когда на Мэнди напали, похитили или… хуже, она
попыталась незаметно зафиксировать происходящее, а потом выбросила телефон в
надежде, что кто-нибудь его найдет.
Найти мы его нашли, а дальше-то что? Толковых мыслей у меня
как-то не возникало.
— Постой. — Джен подвела мою руку с телефоном
ближе к своему лицу, так, что экран оказался У самого ее глаза. — Кажется,
здесь лицо…
Она отвернулась, покачав головой.
— Может быть. Попробуй ты.
Я присмотрелся поближе. Нуда, если напрячь зрение, вся эта
абстрактная круговерть линий, разводов и пятен вроде бы складывалась во что-то
узнаваемое. Если постепенно прокрутить все это в мозгу, может быть, она и в
лицо сложится. Только вот башка моя уже начинала раскалываться от натуги.
Я проверил хронологию.
— Этот снимок был сделан примерно час назад.
— Чуть раньше одиннадцати? Примерно в это время пришла
я.
— Но ты ничего не видела?
Джен покачала головой и снова уставилась на крохотный экран.
— Но ведь эти снимки можно загнать в компьютер, верно?
Может быть, есть такая программа, которая сделает их четче?
Я кивнул.
— У меня есть одна знакомая. Спец по визуальным
эффектам.
— А как насчет копов, Хантер?
Я глубоко вздохнул. Лекса жила всего в двух кварталах
отсюда. Это не займет много времени.
— Они подождут.
Глава 8
— Придется снять обувь, — сказал я Джен перед
дверью Лексы.
— Ладно. Она что, сдвинута на дзен-буддизме?
— Нет, на чистоте.
Лекса Леголт ежедневно чистила свою квартиру с помощью
маленького реактивного пылесоса, содержа ее в стерильности, как биолабораторию.
У меня всегда возникало ощущение, что ей следовало просить своих гостей
надевать белые комбинезоны и маски, но, возможно, это все-таки был бы перебор.
Лекса (сокращение от Александры) собственных микрочипов пока еще не делала.
А вот чем она занималась вплотную, так это компьютерами,
которые вечно стояли со снятыми кожухами и выставленными напоказ
внутренностями, потому что в них постоянно что-то менялось, снималось,
добавлялось, паялось и чинилось. В ее квартире пыли было не место.
Я уже звонил снизу, перед входом в подъезд, но дверь
отворилась только после особого, условного стука, означавшего, что обувь снята.
Хозяйка была одета в безукоризненные хаки и облегающую
розовую футболку: на поясе висел карманный компьютер. В ней сосредоточились все
признаки заядлого компьютерщика: смущенная улыбка, тонкие очки, короткие
волосы, эльфийские черты лица и чувство моды японского тинэйджера. Ее облик был
настолько прост и чист, что напоминал тех женщин, которых дизайнеры моды рисуют
всего несколькими размашистыми линиями.
Познакомившись с Лексой, я потратил несколько месяцев на
попытки ее закадрить, но все закончилось обломом в один жуткий момент, когда
она заявила: что ей во мне нравится, так это насколько я напоминаю ей ее саму,
когда она была моложе и со всего этого еще ловила кайф. Виду я, конечно, не
подал, но — облом!
— Привет, Хантер.
Она крепко обняла меня, потом отстранилась, глядя через мое
плечо.
— О, привет…
— Джен, — подсказал я.
— Ага.
Лекса медленно кивнула.
— Мне понравилось, что ты вчера выдала, Джен. Очень в
струю.
Это вызвало смущенную улыбку, которая нравилась мне все
больше с каждым разом, когда я ее видел.
— Спасибо.
Мы скользнули в квартиру, и Лекса немедленно закрыла за нами
дверь, чтобы отгородить от всякой пыли, кружившей вслед за нами.
Я вручил ей кофейную чашку в качестве подарка. Она всегда
утверждала, что ее мозг не более чем машина для трансформации кофе в спецэффекты.
С расширенными в темноте глазами Джен вбирала в себя блеск
стиля хай-тек. Солнечные лучи почти не проникали сквозь тяжелые шторы (как и
пыль, солнечный свет был здесь вне закона), но апартаменты вокруг нас
светились. Вся мебель Лексы была сделана из нержавейки, используемой в
ресторанных кухнях. Поблескивал металл, горели красным и зеленым глазки
зарядных устройств разнообразнейших приборов — пары сотовых телефонов,
МР3-плеера, трех ноутбуков, даже электрической зубной щетки у кухонной
раковины. (Несмотря на тонны кофе, зубы Лексы были такими же чистыми, как и ее
квартира.) И конечно, там было несколько стационарных компьютеров и экранные
заставки на мониторах — клубящиеся шары и разводы света отражались на стальных
поверхностях по всему помещению. Детектор-браслет Джен, ощутив, что попал в
родную среду, тут же присоединился ко всему этому миганию и свечению. Лекса
заметила браслет, одобрила его кивком, а я почувствовал себя смутно польщенным
этим знаком одобрения, хотя и непонятно, с какого боку.
По стенам тянулись стальные полки с чипами, дисководами,
кабелями и прочими запчастями, помеченными цветными наклейками, а на самых
верхних полках Лекса расставила электрокамины с иллюзией тлеющих угольков, так
что потолок пульсировал розовым цветом.
По правде сказать, крутого и психа порой разделяет весьма
тонкая грань. И к какой категории ты принадлежишь, зависит от общего
результата. Квартира Лексы всегда наполняла меня чувством спокойствия, комната,
полная огней, но без опасности пожара. Я как будто находился внутри огромной
медитирующей головы. Может, Джен права — в этом есть что-то типа дзен. Правда,
одним из признаков, отличающих крутого от чокнутого, могут служить хорошие
бабки. Лекса прославилась как автор компьютерных спецэффектов к уже
упоминавшейся кинотрилогии с замороженным кун-фу и множеством прочих
прибамбасов, баксов огребла выше крыши и в своей деятельности трендсеттера
видела не столько способ заработать, сколько призвание. Целью ее жизни было
влиять на производителей МР3-плеееров, сотовых телефонов и карманных
компьютеров, дабы побудить их следовать принципам хорошего дизайна — четкие
линии, эргономичные кнопки и мягко пульсирующие огоньки.
— Давненько тебя не было, Хантер.
Она бросила взгляд на Джен, как бы с пониманием относясь к
моей занятости.
— Так ведь лето, сама понимаешь.
— Ты получил мое «мыло» насчет того, чтобы
присоединиться к программе «SHIFT»?
— Получил.
Еще слово о психах. У одного друга Лексы, инноватора,
возникла теория насчет того, что необходимо вернуть в компьютерный обиход верхний
регистр. Чтобы вся сетевая публика, в жизни не нажимавшая клавишу «shift»,
кроме случаев, когда надо напечатать знак «@», вдруг взялась печатать заглавные
буквы в начале предложений, может быть, даже свои инициалы и другие имена
собственные. На самом деле Лекса не была уверена в том, что при попытке
осуществить задуманное планируемый сейсмический эффект неминуем, но она
отчаянно хотела, чтобы это было так. По мнению Лексы и ее приятелей,
типографическая леность медленно уничтожает нашу культуру. Отсутствие точности
— это смерть.
