— Ты ее видела?
— Кого?
Я плюхнулся на сиденье такси, ошалевший, переполненный
впечатлениями, сам не верящий в то, что узнал миг назад.
— Ее. — И это было все, что мне удалось сказать,
пока я оглядывался на площадку музейных ступенек. Потом я заметил, что такси не
тронулось с места, счетчик щелкает в режиме ожидания. — Почему мы не…
Я посмотрел на Джен и поймал себя на том, что потерял дар
речи от ее преображения.
Она улыбнулась.
— Нравится платье?
Теперь я увидел, что она в алом, длинном, по щиколотку,
платье с кружевами и воланами, старомодном и необычном. Но в тот момент я этого
еще не осознал.
— Твои волосы…
Она почесала голову.
— Ага. Знаешь, я собиралась сделать это нынешним летом.
Волос у нее почти не осталось, они были срезаны под ежик.
— По-другому выгляжу, да?
Меня хватило еле заметно кивнуть.
— Эй, Хантер, — она снова почесала затылок, —
ты что, никогда не видел стрижки под машинку?
— Ну конечно. — Я улыбнулся, покачав
головой. — Классная получилась маскировка!
Она рассмеялась.
— Я подошла к нашему лысому другу и спросила, где
туалет. Он и глазом не моргнул.
Вспомнив его и поняв, что такси так и не сдвинулось с места,
я посмотрел на вход в музей. Женщина все еще стояла там, точнее не стояла, а
беспрерывно с легкостью скользила взад-вперед по влажному камню.
— Ты видела ее? — спросил я. — В солнцезащитных
очках…
— Ага. Я сделала снимки. Всех четверых.
— О!
Эта блестящая идея не пришла мне в голову, хотя я случайно
сделал крупный план «футуристки». — А нам не пора отъехать?
— Я хотела бы кое-что увидеть, прежде чем мы свалим.
Джен достала подарочную камеру.
— А! — воскликнул я, прищурившись. — Я все о
них знаю.
— Это тебе так кажется. Смотри сюда. — Она
прикрыла вспышку рукой и сделала снимок. Красное свечение сквозь ее пальцы
усилило мою головную боль.
Потом Джен подняла руку перед моим лицом. Ее
браслет-индикатор яростно мерцал. Маленькие диоды взбесились на несколько
секунд, потом медленно потухли.
— Не врубаюсь, — признался я.
— Они подключены к общей сети. Беспроводной.
— Что?
— Теперь можно ехать, — обратилась Джен к водителю
и откинулась назад, когда такси тронулось с места.
Я посмотрел в заднее окно, но женщины на мраморных
ступеньках уже не было. Лишь несколько курильщиков дымили под моросящим дождем.
— В этих камерах есть беспроводные карты, и каждый
сделанный снимок куда-то передается. Иными словами, те, кто организовал эту
вечеринку, получили все сделанные на ней снимки.
Я потер висок.
— Насколько я могу судить, там никто ничем не управлял.
Это был полный хаос.
— Тщательно организованный хаос. Бесплатный ром,
вспышки камер.
— Ага, и эта кривая реклама.
— В смысле?
Я рассказал ей о ролике, показанном в планетарии, об
оставшемся после него странном ощущении неправильности, о диких вспышках на
экране в конце.
— Интересно, — сказала она, продолжая изучать
камеру. — Нам нужно выяснить, как работает эта штука. Может быть, «Гугл»
ищет возможность установить контроль над сознанием посетителей вечеринок?
— Это могло бы стать началом. А может быть,
испытывается возможность визуальной индукции, этой, как ее… — Я потер
виски, вдруг поняв, что никак не могу вспомнить слово, означающее неспособность
вспоминать слова.
— У меня болит голова.
— Ага, у меня тоже.
Она снова пробежала руками по своей стриженой голове, и я,
не удержавшись, тоже коснулся ее ежика, ощущавшегося под моими пальцами, как
мягкий ворс.
— Приятное ощущение, — сказала она с закрытыми
глазами. — Я близка к отключке, еще одна вспышка, и впаду в кому.
Я вспомнил городскую легенду.
— Джен, ты когда-нибудь слышала старую историю о
телевизионной программе, которая вызывала припадки? Это был японский мультик
или что-то в этом роде.
— Ты шутишь. Похоже на дурацкий фильм, где убивают,
прокручивая видеозапись.
— Ага, но он был основан на юродской легенде. И как
большинство легенд — на каком-то реальном происшествии.
Она пожала плечами.
— Можно посмотреть в «Гугл».
— Вообще-то у меня есть подруга, которая знает больше,
чем «Гугл», по крайней мере, если речь идет о японской поп-культуре.
Я вытащил свой телефон, проверил время.
— Если она не спит.
Я начал набирать номер, но Джен, так и не открыв глаза,
потянула меня за запястье.
— Остынь. Подожди, пока мы не уберемся подальше, ладно?
Она придвинулась поближе, платье зашуршало, зашевелились
складки алой ткани, отражавшей свет неоновой рекламы Бродвея и уличных огней. С
длинными волосами Джен выглядела хорошенькой, симпатичной, привлекательной.
Подстригшись, она стала красавицей.
— Нет проблем, — сказал я, и сердце мое приятно
затрепетало.
Она удержала мою руку.
— Мы с пользой провели сегодняшний вечер. У меня такое
ощущение, что нам действительно удалось кое-что узнать об «антиклиенте».
— Жаль только, что все это бессмысленно и ничего не
проясняет.
— Прояснит.
Она открыла глаза, ее лицо было так близко, что я ощущал
«Благородный дикарь» в ее дыхании.
— Мне нужно задать два очень важных вопроса, Хантер.
Я кивнул.
— Конечно.
— Первый: почему у тебя пурпурные руки?
— Ах это.
Я посмотрел на ладони.
— Помимо того что «Пунь-шам» никакой не шампунь, он
оказался к тому же и весьма стойкой, пристающей к коже краской.
— Надо же. Вот гады.
Кончики ее пальцев пробежали по моей открытой ладони, и я
едва справился с дрожью.
— А какой другой вопрос? — тихонько спросил я.
— Ну, это… — Она закусила губу, и мой взгляд
приклеился к ее рту. — Ты знаешь…
— Что знаю?
— Что ты порвал свой пиджак?
На секунду я был парализован, потом проследил взгляд Джен к
моему плечу, где и увидел длинный неровный разрыв — оторвался рукав. Мне тут же
вспомнилось, как футуристка схватила меня за плечо и как я вырвался. Сердце мое
упало.
