— Ох, блин!
— Что ж. — Джен выпрямилась и внимательно меня
оглядела. — По крайней мере, все остальное выглядит о'кей.
— Этот пиджак стоит тысячу баксов!
— Да, конечно. И все же… твоя бабочка смотрится
действительно классно. Сам завязывал?
Глава 20
Тина Каталина встретила нас у двери в пижаме, разрисованной
персонажами из японских детских мультяшек — хмурящимися пингвинами, счастливыми
осьминогами и изображениями котенка, имя которого звучит как распространенное
приветствие.
— Новые волосы, Хантер?
— Молодец, что заметила. Помнишь Джен?
Она сонно моргнула.
— Ах да, «фокус-группа» вчера. Мне понравилось то, что
ты сказала, Джен. В струю.
— Спасибо.
Тина прищурилась.
— Но вроде бы у тебя… были длинные волосы?
Пальцы Джен пробежались по скальпу, и она ухмыльнулась.
— Они мне надоели.
— И ты их состригла. — Тина отступила назад,
разглядывая мой вечерний костюм и пышное платье Джен. — А потом вы
отправились на презентацию. Они что, рекламируют такой прикид?
— Вообще-то мы были на рекламной вечеринке по приглашению. —
Я потрогал мой порванный тысячедолларовый рукав. — Денек выдался нелегкий.
— Похоже на то. А пурпурные руки — это что, ретропанк?
— Да, самый что ни на есть ретропанк.
— А по-моему, прикольно.
Тина повела нас на кухню с розовыми стенами, залитую невероятно
ярким светом и заполненную соответствующей утварью и убранством. Всюду
красовались фарфоровые кошечки, а маленький кухонный столик был в форме сердца.
Тина зевнула и включила кофеварку в форме улыбающейся
лягушки.
— Мы вытащили тебя из постели? — спросила Джен.
— Нет, я не спала. Как раз собиралась позавтракать.
— Ты имела в виду — поужинать?
— Нет, позавтракать. Я в самолетном режиме.
— Тина кочует с самолета на самолет, — пояснил
я. — Она живет по токийскому времени.
Тина сонно кивнула в знак согласия, достав яйца из
холодильника. По работе она бывала в Японии каждые несколько недель и постоянно
путала день с ночью, перемещаясь между временными часовыми поясами, и всю свою
жизнь приспособила под авиационное расписание. Кухню освещали особые лампы, создававшие
полное впечатление солнечного света. На стене красовался сложный график,
отлеживающий режим ее сна и бодрствования.
График был сложный, дорогостоящий, но охота за крутизной в
Японии прекрасно себя оправдывала. Тина прославилась тем, что первой отследила
новую разновидность сотового телефона, того, который только что стал входить в
моду у нас, в Америке. Гибрид нормального телефона с электронным домашним
любимцем. Приборчик писком требовал, чтобы его кормили (набирая особый номер),
обеспечивали общение (созваниваясь с владельцами таких же штуковин) и играли с
ним в специальные игры, чтобы поддерживать хорошее настроение. Взамен ваш
телефон порой звонил и сообщал о своей любви на мяукающем языке. Вдобавок все
зарегистрированные владельцы участвовали в специфическом, непрекращающемся,
глобальном соревновании, выигрывая бесплатные минуты, чтобы предаваться своему
увлечению. В Японии эта система давно была сведена воедино, работала при
посредничестве крупных компаний, которые выплачивали Тине процент.
Помимо профессиональных выплат Тина любила весь этот
неповторимый стиль японских комиксов и мультиков с их большеглазыми героями.
Розовая, в виде кролика, рисоварка Тины произнесла что-то
высоким детским голосом. Не иначе как по-японски сообщила, что рис готов.
— Хотите есть? — спросила Тина.
— Я перекусила на вечеринке, — сказала Джен.
Не скажу, чтобы меня восхищали все эти японские штучки, типа
пирожков из морепродуктов, но я был близок к тому, чтобы упасть в обморок.
— Вообще-то я… умираю с голода.
Она разложила рис в две миски.
— Так в чем дело, Хантер-сан? Отследил в школе телефоны
по моей части?
— Хм, сейчас лето. Мы, в Америке, летом в школу не
ходим.
— А, ну да.
— У тебя нет вестей от Мэнди?
— Со вчерашней встречи? — Тина пожала
плечами. — Нет. А что?
— Она пропала.
Тина поставила миску передо мной и села. Я посмотрел вниз и
увидел сырое яйцо, смотревшее на меня из рисового ложа.
— Пропала?
Тина полила сырое яйцо в своей миске соевым соусом и стала
размешивать все это в коричневую кашицу, добавляя хлопья красного перца. Мой
желудок заурчал, решительно не обращая внимания на то, как реагирует на это
зрелище остальной организм.
— Мы должны были встретиться с ней в
Чайна-тауне, — сказала Джен. — Единственное, что мы нашли, — это
ее телефон.
— Ой, бедняжка-потеряшка, — сказала Тина, имея в
виду телефон.
У нее был такой вид, будто она увидела брошенного щенка у
обочины.
— Нам не удалось найти ее, но за это время произошло
множество странных вещей, — добавил я. — И в одном ты могла бы нам
помочь. На этой вечеринке показывали какую-то кривую рекламу, от которой у всех
разболелась голова.
— Прошу прощения?
— В общем, они расхваливали шампунь… который на самом
деле пурпурная краска. — Я помахал ретропанк-рукой. — Я имею в виду…
— Он имеет в виду это, — сказала Джен, направив на
Тину свою «Пунь-шам»-камеру.
— Я едва успел закрыть глаза. Знакомая вспышка проникла
сквозь мои веки, как дрель.
Когда я открыл глаза, выражение лица у Тины было вконец
ошампуненное.
— Уав! — вдохнула она вместо «вау». —
Странное ощущение.
— Ага, вот и у всех, кто был на вечеринке, оно тоже
возникло, — сказал я. — В связи с чем мне и вспомнилось одно японское
шоу, которое будто бы вызывало у детей припадки. Это, конечно, легенда, но
вдруг в ней что-то есть.
— Это не легенда, — тихо сказала Тина, еще
шокированная вспышкой. — Это эпизод тридцать восемь.
— Вы сами попросили показать это, — сказала
Тина. — Так что не вините меня, если умрете.
Мы с Джен переглянулись. Вся наша компания переместилась в
гостиную Тины, где находился видеомагнитофон, там я обнаружил, что рис, сырое
яйцо и соевый соус, если их перемешать, не так уж плохи на вкус. С голодухи, во
всяком случае, вполне съедобно. По словам Тины, именно это едят на завтрак
японские дети, а сейчас в Токио было примерно время завтрака. Может быть, у
меня возник некий трансокеанский психический контакт.
