— Такое случается, когда имеешь дело с анархистами.
— Они позвонили в полицию? — спросила Джен.
— Кто-то позвонил клиенту, — ответила
Мэнди. — Известил о партии поддельного товара. Но прежде, чем сообщить в
полицию, большие боссы из правления решили проверить обстановку на месте и
послали своего менеджера. Грега Харпера.
— Твоего начальника, — дополнил я. — И когда
он их увидел, то понял, что имеет дело с подделками, которые лучше оригинала.
Мэнди хихикнула.
— Да, но офисная крыса вроде него понятия не имеет, как
разбираться с такими проблемами. Ему потребовалась уличная экспертиза на месте:
он позвонил мне и поручил этим заняться.
— А ты позвонила нам с Джен, — продолжил я.
Заговорил Футура Гарамонд, его шоферская кепка подпрыгивала.
(На ней был изображен классический силуэт обнаженной девушки, какие можно
видеть на брызговиках восемнадцатиколесных трейлеров, и мне подумалось, что для
него это едва ли прошлый год.)
— К тому времени мы поняли, что происходит, и приняли
решение перевезти обувь из города в другое место, пока все не утрясется. Но
Мэнди появилась, когда мы готовились к транспортировке. Кое-кто ударился в
панику.
Он и Уикерсхэм наградили лысого недовольными взглядами.
Тот пожал плечами и ответил:
— Думать было некогда, пришлось импровизировать.
Оставил обувь, занялся Мэнди. Все было сделано в лучшем виде.
— Значит, это ты похитил Мэнди, — сказала Джен.
— Я же сказал, это была импровизация.
Я повернулся к Мэнди.
— Но когда ты успела договориться с ними?
В моем тоне звучало недоверие, хотя заключить сделку с
собственными похитителями было вполне в духе той Мэнди, которую я знал и любил.
Я живо представил, как она постукивает по своему клипборду, помечая галочкой
один пункт контракта за другим.
— Мисс Уилкинс все схватывает на лету, — признала
Мвади, удостоив Мэнди кивком. — Работает оперативно. Она поняла, что мы
хотели избавиться от обуви, а клиент желал ее приобрести. И предложила хорошую
цену.
Еще пара пунктов — и дело будет сделано, — сказала
Мэнди. — Мы закончили бы уже сейчас, не окажись вы одержимы своей манией
спасения.
— Да уж, прошу прощения… — буркнул я, и перед моим
мысленным взором всплыло табло очков. Детективы-любители, увы, набрали ноль.
— Но как вы могли их продать? — воскликнула Джен,
взывая к Уикерсхэм. — Они отправятся прямиком по торговым точкам!
Та с сожалением развела руками.
— Это бизнес, девочка, анархия тоже требует денег.
Операция «Хой Аристой» обошлась очень дорого.
Джен медленно кивнула, выражение ее лица изменилось.
— Ну и как, это работает?
Она подалась вперед, глаза сделались большими, как у
десятилетней японки из мультфильма.
— Я имею в виду пака-пака. Вы действительно придумали,
как переиначивать людей?
Мвади Уикерсхэм рассмеялась.
— Не гони лошадей, девочка. Ты мне нравишься, но мы
только что встретились. И я могу даже не знать, о чем это ты сейчас толкуешь.
Джен застенчиво улыбнулась, вся так и засветившись от
похвалы, но тут Мэнди продолжила:
— Теперь стоит вопрос, что с вами делать?
Мы с Джен обменялись косыми взглядами. Меня этот вопрос тоже
занимал, даже очень.
— Я уверен, клиент хочет, чтобы вы нас
отпустили, — сказал я, бросив взгляд на Мвади.
Она, по-прежнему раздраженно, посмотрела на меня. Ее пальцы
побарабанили по столу. Я вздохнул, припоминая данные клиента о детском труде…
Мвади прочистила горло.
— Гм… Наше дело почти завершено, — сказала
она. — И в контракте нет никакого упоминания о Хантере Браке. Или о тебе,
милашка. Впрочем, как тебя зовут?
— Джен Джеймс.
И тут меня осенило — надо же, до сего момента я даже не
знал, какая у Джен фамилия! Как уже говорилось, все слишком быстро вертелось.
— Ну, Джен Джеймс, мы нашли бы работу и для тебя.
— Работу? — переспросил я.
Мвади кивнула.
— У нас куча самых разных дел, находящихся в разработке
одновременно. Мы вынашиваем большие планы, а главное — сейчас обзавелись и
деньгами, необходимыми для их осуществления. Вы оба в теме. Не будь это так, вы
бы никогда сюда не добрались.
— В какой теме? — не въехал я, поскольку так плохо
врубался в происходящее, что не был уверен, на какой я планете.
Мвади поднялась со стула во весь свой увеличенный роликами
«два на два» рост и стала нарезать вокруг стола круги, исполненные фации и
мощи, словно свивая из многоцветных нитей прожекторных лучей ткань фантастического
мира клиента, правда, в ее собственной, странной интерпретации.
— Хантер, ты ведь знаешь про пирамиду крутизны, не так
ли?
— А то! — Я двумя пальцами изобразил ее в
воздухе. — На самом верху инноваторы, ниже трендсеттеры, за ними
первопринявшие, а в основании потребители. Это не считая увальней, которые ниже
плинтуса: валяются у подножия, как остатки стройматериалов.
— Увальни? — Она уставилась на меня сузившимися
глазами и притормозила: ее старомодные металлические ролики царапали бетон, словно
ногти. — Я бы их назвала классицистами. Разве это не они исполняют брейк
больше двадцати пяти лет кряду? В неизменном виде, вне зависимости от того,
модно это сейчас или нет? Они не увальни!
— Ладно, классицисты, — согласился я. — Но
ребята, таскающиеся в мятых футболках с изображением «Кисс», точно увальни.
Она усмехнулась.
— Это я как-нибудь переживу, — сказала она и
продолжила свое текучее циркулирование. — Но пирамида в опасности. И ты
это знаешь.
— Я знаю?
— Из-за охотников за крутизной, — встряла Джен, —
из-за опросных групп, исследований рынка и всего этого прочего дерьма. Они из
всего на свете жизнь выжимают.
Мэнди всплеснула руками:
— Эй, полегче, они же прямо здесь!
— Это дела не меняет, — сказала Уикерсхэм. —
Хантер, твоя подружка знает, что говорит. Древняя пирамида обросла базами
данных и списками электронных адресов. Ее склоны стали такими скользкими, что
на них уже ничто не удерживается. Только что-то попало в струю — раз, и оно уже
продается на каждом углу. Не успели новинку переварить, как она уже в отстое.
Разумеется, из всей этой метафорической мешанины мой мозг
особо вычленил лишь то, что еще кто-то кроме моих родителей говорит о Джен как
о моей подружке. Трогательно.
