В результате я только и смог что, правда весьма душевно,
ответить:
— Да.
— Я так и полагала, что ты до этого додумался, —
продолжила Уикерсхэм. — Дожидаясь, пока ты нас разыщешь, мы прочли большую
часть твоего старого блога и ознакомились с откликами некоторых твоих друзей.
На нас, знаешь ли, работают лучшие специалисты по «социальной инженерии» за всю
историю хакерства.
Она кивнула футуристке, после чего снова повернулась ко мне.
— Мы знаем тебя, Хантер, и думаем: ты не мог не понять,
что с пирамидой что-то не так. Ты знал это лет с тринадцати.
Я ощущал этот чертов ком, тот самый, оставшийся с первого
моего года в новой школе. Настоящий булыжник в моем желудке.
— Ну, полагаю, да.
— Итак, раз пирамида нуждается в некоторой
реконструкции, необходимо создать новый иерархический уровень, — сказала
она, сверкая в свете лучей прожекторов зелеными глазами. — Что-то такое,
что сможет замедлить эти процессы. Нужно подставить им ножку. Ты хорошо знаешь
первых героев, Хантер?
Мое знание истории отличалось своеобразием: множество
туманных подробностей, но плоховато с общей картиной.
— Первых героев?
— Первые инноваторы творили мифы, — сказала
Уикерсхэм, — пока религия не превратилась в торговый балласт для
потребителей.
В этих древних историях первыми героями были ловкачи,
сорвиголовы и сумасброды. Их миссия состояла в том, чтобы нарушать
установившийся естественный порядок, перемешивать ветер и звезды. Они
вмешивались в работу богов, преобразуя мир с помощью хаоса.
Уикерсхэм остановила скольжение.
— Итак, мы вырываем страницу из старой книги, и
добавляем к пирамиде джаммеров.
— Джаммеры! — Глаза Джен округлились. —
Противоположность охотников за крутизной.
Мвади улыбнулась.
— Правильно. Мы не помогаем инноваторам распространять
их новации вниз по пирамиде, а, наоборот, баламутим струю, привносим на рынок
сумятицу, вносим помехи в рекламу, стараясь запутать потребителей, чтобы они
уже не могли разобраться, где шутки, а где всерьез.
— Размягчаете клей, — тихо сказал я, и вдруг мне
показалось, что пол под моими ногами завибрировал.
Елки-палки, а ведь он и вправду вибрировал!
Нас омыло потоком красного света: огромные студийные двери
разъехались и впустили с улицы последние лучи заходящего солнца.
На фоне этого кровавого зарева вырисовывались около дюжины
фигур, и одну из них я сразу узнал: то был якобы писатель из кофейни, тот
самый, который ехал с нами в метро. Он выследил нас. Остальные держали
бейсбольные биты пурпурными руками. «Хой Аристой» пожаловали, и они были в
ярости.
Глава 32
Мвади Уикерсхэм рассмеялась:
— Класс! Вы только посмотрите на эти красные головы!
Отлично сработало!
— Бежим? — спросил Футура.
Она пожала широкими плечами.
— Похоже на то. Ты берешь Мэнди. Я прихвачу эту
парочку. Увидимся на фабрике. Свет!
Несколько секунд спустя длинные ряды прожекторов погасли, и
я снова ничего не видел.
— Идемте со мной, ребятишки.
Сильные пальцы схватили меня за руку, подняли на ноги, и вот
я уже бежал, следуя за звуком катящихся по бетонному полу роликовых коньков, за
неудержимой, отметающей невидимые помехи силой. Позади слышались крики и
грохот, как будто наши преследователи с трудом пробирались через завалы
прожекторов и прочей киноаппаратуры. Джаммеры были едва видны — бесшумная
ватага, чье быстрое продвижение во тьме прослеживалось по подпрыгивающим огням
фонариков.
Услышав рядом дыхание Джен, я потянулся, схватил ее за руку,
и так, поддерживая друг друга, мы свернули за угол и стали подниматься по
лестнице. Позади нас по металлическим ступеням звякали ролики Уикерсхэм.
Мы пробежали по подиуму, проскочили за дверь в стене, и
перед нами открылся длинный сумрачный коридор, тусклый свет проникал в него
через грязный стеклянный потолок и окно в дальнем конце, за которым багровел
закат. Мвади стремительно обогнала нас, умчалась вперед на своих роликах и,
прежде чем мы ее догнали, открыла аварийную дверь.
Она рванула к пожарному выходу, мы с Джен последовали за
ней. Старые, проржавевшие металлические ступени заходили и застонали,
прогибаясь под нашим общим весом.
Слетев с лестницы и заложив крутой вираж, Мвади исчезла за
углом.
Мы с Джен переглянулись.
— Может, нам сейчас лучше смыться? — предложил я.
— А мы что делаем?
— Нет, я имею в виду, унести ноги от «антиклиента».
— Это джаммеры, Хантер, разве ты не слышал? И не надо
от них смываться, наоборот, они хотят с нами сотрудничать.
— А что, если мы не захотим?
— Ага, щас!
Джен повернулась и припустила за Уикерсхэм, не оставив мне
другого выхода, кроме как рвануть за ней. За углом Мвади взмыла по наклонному
скату к скользящей двери. Мы устремились к выходу со сцены вкруговую и
выскочили вместе с ней.
Мвади задвинула дверь, закрыла ее на массивный висячий замок
и заклинила своим фонариком, заперев банду «хой аристой» в темноте.
— Хорошо, что все это арендовано, — проворчала
она, скатываясь по уклону в сторону пустого лимузина, дожидавшегося у дверей.
Водитель, должно быть, находился внутри, вместе с нанимателем. —
Кто-нибудь из вас водит машину?
— Нет.
— Нет.
Она покачала головой.
— Чертова городская малышня. Я-то могу, но не очень
люблю водить машину с роликами на ногах.
Но Джен уже открывала дверь кабины со стороны водителя.
— Да чего там, я провела уйму времени, играя в…
Она назвала известную видеоигру; ее наименование совпадало с
преступлением, которое мы собирались совершить.
— Меня это устраивает, — сказала Уикерсхэм.
Я понял, что вопрос решен.
В 2003 году в Университете Рочестера провели исследование,
показавшее, что подростки, проводящие очень много времени за видеоиграми,
обладают лучшей, чем у других, координацией и быстротой реакции. Родителей и
учителей это открытие повергло в ужас и возмущение. Они не желали этому верить,
хотя практически каждый подросток, которого я знаю, как раз из таких.
Джен стремительно и яростно гнала машину по пустым улицам
Бруклинской военной верфи, оставляя на размягченном жарой асфальте следы
покрышек, и сбавила скорость до разрешенной, лишь когда мы вырвались за
открытые ворота и понеслись по Флашинг-авеню.
