– Ты уверен, что оборудование туда попало из России?
– Машины были проверены по номерам узлов и агрегатов. – Антон потер переносицу. – Куплены в Краснодаре. Тайники оборудованы со знанием дела. Передняя панель выполнена по спецзаказу. То же самое касается корпуса. Есть скрытые изменения кузова. Ниши, тайники, карманы…
– Такого типа автомобили поставлялись в свое время в Восточную Европу, – нахмурился генерал. – Поэтому нет ничего удивительного в том, что эта рухлядь всплыла. Если бы не ноутбуки, я бы посчитал, что боевики приобрели эти гробы случайно. Машины долго стояли где-то в бывших гаражах министерства безопасности Германии, потом от них какой-то бюргер решил избавиться. Выбрасывать жалко, а в России за них еще и платят…
– А если это для отвода глаз было организовано? – осторожно высказал предположение Антон. – Чтобы мы сосредоточили основные усилия на Кавказе по обнаружению банды террористов-славян, а они попросту прилетят на самолете или приедут поездом прямо в Москву.
– Сильно намудрено, – покачал головой Родимов. – Скорее всего, машины предназначались для перевозки важного груза, который должны были перенести горными тропами из Грузии те, на кого были оформлены документы, а затем доставить его этими машинами в Россию. Ладно. – Генерал посмотрел в окно на стоящих в стороне от машины офицеров. – Группе три дня выходных, после чего новая задача. Тебе придется устроиться в одну охранную фирму и под видом ее сотрудника встретиться с человеком, который работает помощником Кивинова Олега Юрьевича…
– Это, по-моему, депутат? – на секунду задумавшись, уточнил Филиппов.
– И бизнесмен, – едва заметно кивнул головой генерал. – Он обратится к тебе с просьбой найти с десяток готовых на все парней. Ими, как понимаешь, – он показал взглядом на окно, за которым стояли офицеры, – будут твои люди. Кроме них, я распорядился отозвать из отпусков Рязанова и Мишенева. Возможно, всех отправят на Кипр, а потом, после соответствующей подготовки, обратно в Россию. Пока все. Конкретно поговорим завтра у меня в кабинете…
– Вы же сказали, три дня выходных! – напомнил ему Антон.
– Хорошо. – Родимов хитро посмотрел на Филиппова. – Послезавтра в десять ноль-ноль…
– А…
– А офицеры пусть отдыхают до четверга, – строго сказал генерал и вышел из автобуса.
Глава 5
Лейла Берет взяла со стола сотовый телефон и небрежно забросила его в небольшую дамскую сумочку. Еще раз оглядела узкую, как пенал, комнатку с единственным окном, офисным столом, на котором, кроме монитора компьютера и письменного прибора, больше ничего не было, и подошла к шкафу-купе с зеркальными створками. Накинув на голову платок, она посмотрела на свое отражение. Перед ней стояла невысокая, с большими печальными глазами молодая женщина, с грудью, словно у подростка, и густыми черными бровями. Острый подбородок и тонкие губы делали лицо немного скорбным. Вот такой она нравилась своему мужу Назыму. Не с рассыпанными по плечам и спине длинными, с отливом, как крыло ворона, волосами и смеющаяся, а именно такая, кроткая и послушная, застенчиво прячущая взгляд от посторонних. За пять лет совместной жизни Назым, обыкновенный учитель словесности в гимназии для мальчиков, так и не смог смириться с тем, что его жена – преуспевающий журналист. Чем больше ею восхищались знакомые мужа, тем мрачнее становился он, ощущая себя рядом с супругой пустым местом, и тем суровее и злее был дома. Несмотря на свою образованность, Назым был сторонником того, что жена должна сидеть дома, заниматься детьми и хозяйством, а муж – зарабатывать на хлеб. В семье Берет было все наоборот. Гонорар за одну ее статью в газете иногда был равен его месячной зарплате. Это бесило главу семьи. Возможно, отпечаток накладывало и то, что они оба сначала работали в одной газете, но у Назыма карьера журналиста не сложилась, и он был вынужден уйти из редакции.
Бесшумно проскользнув мимо охранника, стоявшего на выходе из офиса, Лейла направилась домой. Специально пошла пешком, хотя было далеко. Она хотела оттянуть момент встречи с супругом, а заодно подумать над тем, как она скажет ему о предстоящей командировке в Россию. Было по-настоящему страшно…
– Вот и наша журналистка! – завидев в начале немноголюдной улицы Лейлу, оживился мужчина, сидящий за рулем серой «Ауди».
– Которая? – напрягся его напарник на сиденье рядом.
– Вон, поравнялась с вывеской «Кодак», – показал он взглядом. – Иди.
Напарник, молодой чеченец с наголо бритой головой, бесшумно открыл двери и вышел из машины. Огляделся. Сейчас Лейла должна свернуть в узкий проход между двумя старинными зданиями и направиться в гору, где был расположен ее дом. С раннего утра двое турков под видом рабочих в надетых на голое тело оранжевых жилетах сначала разбирали дорожное покрытие, выложенное камнем, затем рыли яму на середине этого переулка.
Оставшийся сидеть в машине Хатча Муртазалиев, чеченец по происхождению, но уже около десяти лет проживающий в Анкаре, долго ломал голову над тем, как убрать журналистку. На первый взгляд дело казалось плевым. Однако, понаблюдав за ней с неделю, он был вынужден признать, что устроить бесследное исчезновение тяжело. В свои небольшие командировки Лейла ездила в сопровождении фоторепортера Октая Али и водителя Назыма Рифат Андая. В городе ходила по одной и той же улице от дома до издательства, изредка по пути забегая в небольшие лавки, расположенные практически на всем пути. Убить просто. Но как сделать так, чтобы ее не хватились до наступления осени и никто ничего не заподозрил? Иначе не сносить ему и его помощнику головы.
Завтра Лейла в последний раз выйдет из дома и направится в аэропорт. Она не должна сесть в самолет. Вместо нее полетит другая, та, которую в течение долгого времени искали среди чеченок и которую сейчас готовит Салех Зарзур. Лейла Берет войдет в узкий, как ущелье, проулок с замысловатыми поворотами, а выйдет из него с ее документами и билетами на самолет Мадина Инакаева. Одного с Лейлой возраста чеченку, похожую, как две капли воды, на турчанку-журналистку, уже месяц называли Лейлой. Все это время молодая женщина постигала азы журналистики. Она просматривала видеозаписи, где Лейла ходит, общается с людьми, торгуется с продавцами на рынках, и училась подражать ей не только манерой поведения, но и голосом, интонацией.
Мадина с начала девяностых жила в Санкт-Петербурге. Отец долгое время занимал очень высокое положение в криминальных кругах северной столицы. В Чечне уже бушевала вторая война, когда его не стало. Мадина со старшими братьями была вынуждена выехать в Турцию. Вскоре оба брата вернулись в Чечню, откуда, спустя два года, поступило известие, что они убиты. Оставшись одна, без средств к существованию, она обратилась в офис Конгресса чеченского народа с просьбой отправить ее на родину мстить за братьев. Мадину выслушали, но отправлять на родину долго не торопились. Она оказалась на небольшой текстильной фабрике недалеко от Анкары, где часть женщин-ткачих только назывались таковыми. Наряду с коврами фабрика «штамповала» смертниц. Мадина Инакаева дольше других задержалась в стенах этого заведения. Хрупкая, привыкшая к благам цивилизации девушка изучала ислам, училась обращаться с оружием.
