Вот что я узнал о собаках.
Они очень похожи на хорошеньких девушек. Если рядом с тобой
одна или две, все очень мило и забавно, но когда их собирается достаточно
много, это непременно оборачивается стычкой. Стоит добавить или убрать одну, и
ситуация резко меняется. Собака, которая верховодит, может стать номером два
или даже скатиться до самого низа. Наблюдая, как братья-доберманы свирепым
взглядом пытаются смутить мастиффа, я невольно задавался вопросом, не
происходит ли в музыкальной группе то же самое — скорее канал «Дикая природа»,
чем Эм-ти-ви.
[25]
И если да, то вся эта суета — пустая трата времени, потому
что Перл, совершенно очевидно, как раз тот человек, который должен все
организовывать.
Не поймите меня неправильно, Москит мой самый старый, самый
лучший друг. Я только ради него и взял в руки гитару, и он — самый
фудивительный музыкант, с которым я когда-либо встречался. Но из Моса никогда
не получится вожак, говоря «собачьим» языком. О чем бы ни шла речь. Он не может
удержаться даже на самой паршивой работенке, потому что любой вид
организованной деятельности — ждать в очереди, заполнять формы, приходить
вовремя — сводит его с ума. Это просто совершенно немыслимо — чтобы он
удерживал на поводках пять-шесть непокорных музыкантов и заставлял их двигаться
в одном направлении.
На мой взгляд, маленькие собачки занимают обычно правильную
позицию. Шнауцера на самом деле не волновало, кто будет вожаком — мастифф или
доберманы, — он просто хотел обнюхать чью-нибудь задницу и отправиться на
прогулку. Он просто хотел, чтобы борьба закончилась.
Сегодня, однако, никто не был вожаком — и определенно не я.
С семью поводками в руке на корточках не посидишь. Каждый раз, когда мы
добирались до перекрестка, я пытался свернуть в сторону Таймс-сквер, но собаки
приходили в возбуждение от запаха каждого бродячего животного и рвались в
разные стороны. Я отпускал их немного пошляться, чтобы успокоить нервы, а потом
тянул в ту сторону, куда требовалось мне. Никаких рекордов скорости мы ставить
не собирались, поскольку до встречи с Мосом оставалось еще достаточно времени,
тем более, как я уже упоминал, он наверняка опоздает.
Странно было то, как сильно псов пугали свободные
пространства. Даже мастифф торопливо шмыгал мимо них, хотя обычно рвался прямо
туда, чтобы вволю побегать.
Насколько это было странно? Судите сами. Пес размером с
хорошего коня, весь день сидящий взаперти в манхэттенской квартире, — и
вдруг не хочет ничего, кроме как жаться ко мне, дрожа, словно угодивший под
дождь пудель.
Учитывая такое настроение собак, сутолока Таймс-сквер могла
заставить их впасть в буйство. Да, надо было нам с Мосом встретиться с моей
барабанщицей в какой-нибудь другой день.
Потом мы вошли в темный, узкий проулок, и события приняли
по-настоящему сверхъестественный оборот.
Втащил нас туда бультерьер, всегда считавший своим долгом
поднять лапу у любого предмета и воспользовавшийся всеобщей сумятицей. Он
бросился к стене со множеством «меток», но на полпути внезапно замер, таращась
в полутьму. Тявканье остальных псов смолкло, словно на семь собачьих морд
одновременно надели намордники.
Проулок был полон глаз.
Из теней на нас уставились сотни маленьких мордочек. Позади
меня проносились грузовики, я чувствовал спиной тепло солнечного света — успокаивающие
приметы реального мира. Но в проулке все замерло и даже время как будто
остановилось. Похожие на луковицы тела крыс были неподвижны, они жались друг к
другу около мешков с мусором, зубы оскалены, головы торчат из дыр и прорезов.
Двигались только блестящие усики — это тысячи ноздрей принюхивались к воздуху.
В самом дальнем углу на верхушке подтекающей груды мусора
расположился одинокий кот. Он тоже глядел на меня, никак не реагируя на мою
маленькую собачью армию, но явно раздраженный тем, что я забрел в этот проулок.
Под его высокомерным взглядом я сам себе показался карликом — типа уличного
парнишки, случайно наткнувшегося на пятизвездочный ресторан в поисках места,
где бы отлить.
Кот мигнул красными глазами и зевнул, показав
закручивающийся красный язык.
«Совсем не глупо», — подумал я.
Если мои доберманы заметят этого кота, то кинутся к нему,
затащив меня и всю остальную свору глубоко в проулок. Нетрудно представить
себе, как я возвращаю портье семь покусанных крысами, почти впавших в бешенство
животных — и навсегда лишаюсь возможности заработать хотя бы цент на
выгуливании собак.
— Пошли, ребята, — пробормотал я и потянул назад
зажатые в горсти поводки. — Тут не на что смотреть.
Но они были парализованы, пригвождены к месту этой
галактикой глаз.
Кот снова открыл рот, издал долгое, сердитое «мур-р-р-роу…»
И доберманы сбежали, словно испуганные кошки.
Оба подпрыгнули, развернулись в воздухе и мимо меня рванули
к солнечному свету. Остальные толпой бросились за ними, опутывая поводками мои
ноги и буквально волоча на улицу.
Все, что я мог делать, — это стараться устоять на
ногах, когда мастифф вырвался вперед и помчался на полной скорости. Он утянул
остальных на проезжую часть, и прямо перед нашими носами с воем и желтой
мигалкой пронеслось такси. Приземистый фургон для доставки заказов на дом
объехал нас, визгливо сигналя, напугав мастиффа и заставив его резко свернуть
влево.
Сейчас мы двигались посередине улицы. Впереди прогрохотал
мусоровоз, следом за нами ехал тот самый фургон для доставки заказов. Мы попали
внутрь трафика, как если бы я решил совершить небольшую прогулку на запряженной
собаками колеснице.
К несчастью, я забыл прихватить с собой колесницу, поэтому
спотыкался, едва удерживаясь на ногах, поскольку поводки все еще обматывали их.
И если бы я упал, мастифф, без сомнения, даже не подумал бы остановиться, так и
мчался бы, обдирая мне лицо об асфальт. И даже если бы свора остановилась,
заметив, что с меня заживо сдирают кожу, нас переехал бы следовавший позади
фургон.
Он все еще громко сигналил, очевидно, стремясь таким образом
помочь, и два парня в задней части мусоровоза смеялись, тыча в меня затянутыми
в перчатки пальцами. Пара посыльных на велосипедах, все из себя в
перфорированной лайкре, промчались мимо; мои псы выглядели просто как еще одна
компания простофиль на родео.
Вся процессия свернула, объезжая дорожных рабочих впереди, и
внезапно мои ноги заскользили по большому пространству рассыпанного песка. Я
заметил брошенную коробку из-под пиццы, встал на нее и, махая для равновесия свободной
рукой, поехал на коробке, словно на доске по побережью.
Это стало почти забавно, но тут мусоровоз начал замедляться
и остановился перед большим жилым зданием со сваленными снаружи длинными,
похожими на какашки мусорными мешками. Он заполнил собой всю улицу, не оставив
нам прохода.
