Я пока не была уверена, что именно собираюсь дать Мосу. Обе
половины меня страстно хотели увести его под землю, но я чувствовала, что у них
разные идеи насчет того, что делать с ним там.
Я сгрызла еще один зубок чеснока и прополоскала рот еще
одним глотком текилы, просто на всякий случай.
Ступени скрипнули… Мос.
Я встала, подошла к двери и приложила к ней ухо. Он был еще
в самом низу и медленно поднимался. Мой жаждущий слух слышал все, что
происходило в доме: сердцебиение Макса в соседней комнате, низкий ровный храп
папы; мама уже не читала в постели — я не слышала перевертывания страниц.
Тишина, если не считать медленных, осторожных шагов на лестнице и шороха
остывающего дома.
Зомби выписывал восьмерки вокруг моих ног.
— Не мурлычь, — прошипела я. — Мама может
услышать.
Я прижалась к двери щекой, сунула нос в трещину.
Принюхалась.
Но не почувствовала запаха Моса — он был еще слишком далеко
внизу. Я принялась считать удары сердца, дошла до тысячи, прижала ладони к
двери, надавила на нее и застонала. Даже блестящая Перл поднималась по лестнице
не так медленно.
В конце концов, он добрался до верхнего этажа, и я
почувствовала его запах, нервный и неуверенный.
И голод.
Я улыбнулась.
Когда он отодвигал засов, легкая вибрация прошла через
дерево в мою жаждущую кожу.
Я отступила на шаг, испытывая головокружение. Быть спасенной
прекрасно, но в тысячу раз лучше, когда это делает Мосси.
Дверь приоткрылась совсем чуть-чуть.
— Мин?
До меня донесся запах дыхания аппетитного Моса.
Я не отвечала, просто стояла за дверью, чувствуя тепло Зомби
у ног. Казалось, сам воздух звенит и трепещет.
Дверь еще немного приоткрылась.
— Минерва?
— М-о-о-ос, — пропела я.
— Господи!
Его лицо появилось в щели, сияющее в свете свечи; на нем с
невероятной скоростью сменяли друг друга самые разные выражения.
Я протянула руку, погладила его по щеке и лизнула
собственные пальцы. Судя по вкусу, Мосси сильно нервничал.
Он прошел в комнату, беззвучно затворил дверь и закрыл
глаза.
— Господи, Мин! Тут чертовски трескучие ступени.
Я засмеялась. Его куртка была застегнута не доверху, я
просунула под нее руку и прижала ладонь к его груди. Сердце билось просто
восхитительно. Если бы он не дышал так тяжело, я могла бы расслышать, как
струится по жилам теплая кровь.
«Выбрось из головы эти грязные мысли», — выбранила я
себя.
— Ты приехал.
Он открыл глаза. Улыбка облегчения заставила его лицо сиять
еще ярче.
— Да.
Я вытащила руку из теплого гнездышка его куртки.
— Никто не слышал тебя. Расслабься.
Мосси кивнул, но не расслабился нисколько. Выражение его
лица читалось, как открытая книга: напряжение трансформировалось в возбужденное
волнение. Пальцы дрожали, глаза округлились при виде моего облегающего черного
платья и туфель на высоких каблуках.
— Ты принарядилась.
Я улыбнулась.
— Ну, мы идем в не совсем обычное место, знаешь ли.
Он растерянно оглядел себя: футболка под кожаной курткой,
джинсы.
— Я не думал… В смысле, сейчас же два утра.
— Ш-ш-ш, Мос. Ты выглядишь великолепно. — Я
наклонилась и подхватила Зомби. — Пошли. Нас ждут чертовски трескучие
ступени.
— Ладно… И кот с нами?
Я вздохнула. Почему все всегда бросают на Зомби удивленные
взгляды? Он никогда не сует нос в их дела. У него свои занятия, свои любимые местечки.
Зомби тоже нуждается в спасении. И он понимает. Если бы Зомби мог говорить, он
рассказал бы нам, что надвигается.
Но ничего этого я, конечно, говорить не стала. Сказала лишь:
— Его ждет свидание с деревом.
— А-а…
Мос улыбнулся и неслышно открыл дверь.
Сейчас, в отсутствие вонючего солнца, снаружи было гораздо
лучше.
В прекрасном мягком звездном свете я видела мертвые листья
на земле и посверкивающую в траве паутину, в которой плясали пойманные
насекомые. Воздух был влажный, насыщенный запахами и звуками.
Я опустила Зомби и проводила его взглядом, когда он
заскользил между грудами блестящих пластиковых мешков. В темноте горы мусора
оживали, это чувствовалось в тянущемся глубоко изнутри ветерке.
Я приложила руку к одному мешку, почувствовала его прохладу
и гладкость. От него пахло, как в моей комнате, как от моей ночной одежды, как
от чего-то общего для меня и Зомби. Реагируя на мое присутствие, небольшие
сотрясения внутри груды усилились.
— Семья, — пробормотала я, ощущая наше родство
всем своим существом.
— Ну да, твоя семья. — Мос с нервным видом
оглянулся на мой дом, как будто опасался, что на крыльце вот-вот вспыхнет свет
и появится папа с дробовиком в руках. — Куда мы идем?
От запаха его беспокойства голод внутри меня снова забил
ключом, и я пожалела, что не прихватила с собой чеснока. Взяла Моса за руку и
потянула его по улице.
— Туда, где я смогу показать тебе что-то очень важное.
— Хорошо.
Он, словно в трансе, следовал за мной. У первого
перекрестка, однако, я в замешательстве замедлила шаги.
Я выросла на этой улице, но за последние два месяца все
здесь изменилось. Это был какой-то новый мир — множество запахов, рассыпанных в
воздухе звуков и территориальных границ. Старые карты у меня в голове теперь не
годились, уличные знаки сбивали с толку.
— Как пройти к станции метро, Мос?
— Мы поедем куда-то подземкой? Сейчас, типа, два
тридцать.
— Нам не нужно на поезд. Просто помоги мне
вспомнить. — Я сжала его руку, глядя в широко распахнутые, жаждущие
глаза. — Некоторое время меня держали взаперти, ты же знаешь.
— А, да. — Он взволнованно сглотнул. —
Конечно. Вон туда.
Я последовала за ним. Знакомые приметы местности проступали
сквозь новую реальность — пустой участок земли на расстоянии одного квартала,
живой от мечущихся по нему крошечных фигурок; мой старый детский сад, качели на
игровой площадке скрипят под ветром; лучший ливанский ресторан в Бруклине. Его
мусор, тоже шевелящийся и как будто живой, пах прогорклым медом и турецким
горохом.
«Лус украла у меня все это», — подумала я.
Она хотела излечить меня от новых ощущений, держать взаперти
от этого роскошного, полутемного мира. С каждым шагом я узнавала больше… Во мне
еще осталось достаточно безумия, чтобы понимать.
