По его лбу стекала струйка пота; никогда раньше я не видела
Астора Михаэлса расстроенным.
— Что произошло?
— Кто знает точно? Стресс был ужасный. И потом убрать
все за ними дорого стоило. — Он почистил под ногтями свободной руки ногтем
другой. — Приятного мало.
— С ними покончено?
— Ну, не в прямом смысле. Как ты говоришь, это всегда
было проблемой с новым звуком. «Токсоплазма» имела душу, но ее хватило лишь на
одно выступление. Одно-единственное выступление! — Он испустил долгий
вздох. — «Армия Морганы» может продержаться целую вечность, но, конечно,
они не настоящие.
— Эй, может, они вчера играли и не идеально, но,
по-моему, замечательно. В каком смысле «не настоящие»?
Астор Михаэле бросил взгляд в один конец коридора, потом в
другой.
— Объясню на месте.
Он повернулся и пошел. Я последовала за ним, и живот у меня
снова взбунтовался. Колени дрожали, как будто пол под ногами ходил ходуном. Что
мы здесь делаем?
Он остановился перед одной из дверей и дважды постучал.
Никакой реакции.
— Не хочется беспокоить жильцов, но, думаю, их нет.
— Кто здесь живет?
Он вытащил из кармана ключ и отпер дверь. Внутри нас ждал
Зомби.
— Я всегда различал их, — начал Астор
Михаэле. — Даже до того, как это случилось со мной.
Я смотрела на кушетку, по которой была разбросана одежда
Мин: черные платья, шали, колготки. На полу лежали два раскрытых чемодана.
Живот снова свело. Теперь Минерва живет здесь. И это Астор
Михаэле переселил сюда ее, свою особенную девушку.
— Они ходят по клубам, их глаза буквально источают
секс. Но когда они оказываются на подмостках… — Он покачал головой. —
Они натуральные звезды, чертовски харизматичные. Не считая одной маленькой
проблемы.
— Они сумасшедшие?
— Сумасшедшие? Я работаю на компанию звукозаписи, Перл,
и не имею дела с сумасшедшими. — Он наклонился вперед. — Нет. Они
кровожадные каннибалы.
Я посмотрела ему в глаза. Неужели он только что произнес
слово «каннибалы»?
Но потом я вспомнила, как во времена до появления Лус
пришлось госпитализировать одного из докторов Мин. Вспомнила, как она обожала
сырое мясо, как с каждым днем ее зубы становились все острее.
Почти такими же острыми, как у Астора Михаэлса.
Холод прокрался вдоль позвоночника.
— Зачем вы привели меня сюда?
Он недоуменно посмотрел на меня, а потом насмешливо фыркнул.
— Послушай, я никогда даже не пытался делать это, ни
разу. Я не такой, как все они. — Его веки подергивались, похоже, он все
еще нервничал. — Я в своем уме. И ни ради чего в мире не причиню тебе
вреда, моя дорогая малышка Перл. Ты ведь оказала мне такую огромную услугу!
— Услугу?
— Вот уже два года я ищу кого-то вроде себя —
инфицированного, но иммунного к голоду. Певицу, способную подняться на сцену и
донести новый звук до мира без… — Он снова посмотрел на свои ногти. —
Почти без каннибализма.
Да, хотелось бы узнать, что конкретно произошло прошлой
ночью с «Токсоплазмой». Скорее всего, то, что осталось, восстановлению не
подлежит ни в какой клинике.
— Вот почему меня охватил такой трепет, когда ты
привела ко мне Минерву, — продолжал Астор Михаэле. — Она настоящая,
понимаешь? Не притворяется, как Эйбрил Джонсон. Но и не такая, как парни из
«Токсоплазмы». — Зомби вспрыгнул ему на колени, и он погладил кота по голове. —
Она иммунна к голоду.
— Я бы не стала заходить так далеко. — Я обвела
взглядом разбросанную одежду. — Какое-то время она была очень плоха.
— Выходит, ты каким-то образом помогла ей остаться
самой собой.
— Нет, не я. Ее родители наняли эту… в общем, женщину,
сведущую в эзотерике. Которая знает, что делать с ней.
Я снова оглянулась по сторонам. Интересно, как Мин теперь
рассчитывает получать то, в чем нуждается? Сколько продержится без настоев Лус?
— Ну, если есть кто-то, понявший, как лечить эту штуку,
мы должны действовать быстро. Пройдет совсем немного времени, прежде чем
лекарство разольют по бутылкам и его сможет получить любая рок-звезда. —
Он содрогнулся. — Что за несчастье, право.
Я перевела взгляд на его руки с длинными, острыми,
наманикюренными ногтями.
— И это никогда не делало вас…
— Безумным? Каннибалом? — Он покачал
головой. — Просто иногда хочется сырого мяса. Ну, и еще я сексуально
озабочен, постоянно.
— Сексуально озабочен?
По коже поползли мурашки.
— Конечно. — Он усмехнулся. — Именно так эта
штука и распространяется, знаешь ли. Это ведь всего лишь болезнь, Перл. Просто
какой-то новый микроб в воде. И, насколько я в курсе, эта болезнь передается
половым путем. И заставляет носителя хотеть распространять ее.
Я закрыла глаза. Значит, Лус была права насчет мальчиков.
Интересно, насчет чего еще она была права? Где ее ангелы теперь, когда я
нуждаюсь в них?
Потом я вспомнила, что Марк тоже пострадал. Может, он и
заразил Минерву? Или в точности наоборот? Кто-то из них нарушил верность и…
Мне на колени вспрыгнул Зомби, и я открыла глаза.
Астор Михаэле продолжал говорить.
— Вот уже два года я гоняюсь за необычными певицами,
стремясь найти ту, которая, заполучив эту харизму, не сошла бы с ума. Но каждый
раз результат один. Пятнадцать групп, Перл. И, в конце концов, ты приводишь ко
мне уже готовую рок-звезду! — Он откинулся назад, поглаживая ладонью
платье Мин и вздыхая. — После всех моих трудов.
Я сидела, поглаживая Зомби и пытаясь сдержать крик по мере
того, как сказанное доходило до меня. Астор Михаэле сознательно распространял
эту болезнь, погубил множество людей, которые стали такими, как Минерва, и
теперь лежали, скорчившись, на улицах и платформах подземки, или родственники
вынуждены были запирать их на чердаках.
Мы заключили сделку с монстром. Новый звук — музыка
монстров.
Я сделала глубокий вдох, напоминая себе о контрактах. То,
что я узнала, ничего не меняет. Артисты всегда люди со сдвигом; имеет значение
лишь то, что ты делаешь со своим безумием. Мы по-прежнему хорошая группа,
выдающаяся группа, даже если весь наш музыкальный стиль базируется на… болезни.
Пока мы — Тадж-Махал групп каннибалов, может, это не так уж
и плохо.
— Хорошо, — сказала я.
На самом деле, конечно, хорошего было мало, но, произнеся
это слово, я почувствовала себя лучше.
Астор Михаэле улыбнулся.
— Значит, теперь мы в этом деле заодно, да, Перл? Мы
должны заботиться о здоровье и благополучии Мин, чтобы все наши немалые труды —
твои и мои — не пропали даром. Даже если некоторые ее поступки по-настоящему
злят и раздражают тебя. Договорились?
