— Ммм… Нет, — ответил Кэл и нахмурился. —
Этот червь, скорее всего, просто совпадение. Но здесь есть люди, которых вся
эта история заинтересовала. Они прослушали записи того вечера и хотят знать,
где ты взяла эти стихи.
— Вам нужна моя помощь? А я-то думала, что вы во всем
сами разберетесь. Ну, прибегните к науке.
— Может, то, что произошло тем вечером, не имеет
отношения к науке, — сказала Ласи.
Кэл удивленно посмотрел на нее.
— Что ты имеешь в виду?
— Парень! Ты же видел, как все происходило! Это дерьмо
было…
Ее голос сошел на нет.
— Паранормально? — Я посмотрела на свои ногти; они
явно нуждались в маникюре. Они все еще росли быстрее обычного, хотя я и
исцелилась. — Ладно. Я расскажу вам все, что знаю… если вы позволите мне
увидеться с Мосси и остальными. Я хочу, чтобы мы были вместе. Мы, знаете ли,
группа.
— Но трое других не заражены, — сказал Кэл.
— Я так и говорила.
— Да, говорила. — Он нахмурился. — Но если мы
позволим тебе увидеться с ними, ты можешь каким-то образом причинить вред их
здоровью.
— Черт! Я же не собираюсь целоваться с ними.
— Поцелуи не единственный способ заражения.
Мне ужасно хотелось возмущенно закатить глаза, но я
сдержалась. Все, что угодно, лишь бы выбраться из этой вонючей комнаты.
— Хорошо, обещаю не делиться с ними мороженым.
— Кэл, — заговорила Ласи, — если бы она
хотела заразить их, то уже давным-давно сделала бы это. — Она посмотрела
на меня. — Однако Мос все еще опасен.
— С Мосси я справлюсь. Ему просто нужен его чай.
— Он получает кое-что получше чая, — сказала
она, — но все еще в плохой форме. Это не слишком приятно.
Я насмешливо фыркнула.
— В сумасшедшем доме меня привязывали к постели. Я
вопила и пыталась откусить докторам пальцы. А потом проторчала взаперти в своей
комнате целых три месяца, ненавидя себя и поедая сырых мертвых цыплят. Не
говори мне, что приятно, а что нет, мисс Ласи.
Они со всей серьезностью посмотрели друг на друга, еще
немного поспорили, но я знала, что, в конечном счете, будет по-моему. Они очень
хотели знать, что такого скверного в моих песнях.
А как говорит Астор Михаэле, нужно делать все, чтобы
талантливые люди были счастливы.
ПЕРЛ
Ночной Дозор разместил меня, Захлера и Алану Рей в одной из
своих «гостевых комнат» в небольшой группке хижин в лесистой части компаунда.
Мы могли ходить по компаунду, куда пожелаем, кроме больницы, где находился Мос,
но сразу за нашей дверью в обоих направлениях тянулась высокая ограда. По всей
ее длине лежали кольца колючей проволоки, напоминая, что мы пленники; не
потому, что нам не позволяли выйти наружу, а потому, что сейчас там было
слишком опасно для нас. Снова «Особые гости».
Делать, в общем-то, было нечего, разве что наблюдать по ТВ
за тем, что происходит в мире.
Благодаря самолетам, перегруженным школам и тому, что шесть
миллиардов жителей Земли теперь фактически ничто не разделяло, болезнь
вырвалась из-под контроля. Она достигла критической массы в Нью-Йорке в эту
первую неделю, когда мы находились в Нью-Джерси, и теперь распространялась так
быстро, что никто не мог остановить ее, умолчать о ней и даже понять, что
происходит.
«Говорящие головы» высказывали всевозможные предположения,
настолько же далекие от правды, как небо от земли: винили террористов, птичий
грипп, правительство и даже Бога. Все чушь, конечно, хотя, по крайней мере, они
перестали притворяться, что это просто проблема санитарии. Но никто из них,
казалось, не догадывался, что мир катится к концу.
Иногда они опрашивали людей в маленьких городах, где все шло
сверхъестественно нормально, где болезнь себя пока не проявила. События в
Нью-Йорке вызывали у этих обитателей глуши ухмылку, типа, так нам и надо, а их
это не касается. Однако они недолго веселились. Кредитные карточки, телефоны и
Интернет уже начали выходить из строя. Никто больше не производил контактные
линзы, кино, медикаменты и очищенный бензин. Даже самые маленькие города
страдали, когда рушилась инфраструктура.
Эллен Бромович оказалась права: никаких симфонических
оркестров больше не было, как и интервью знаменитостей в журналах, как и
альбомов с фотографиями на обложках, как и музыкальных видео. И самый большой
хит на местных радио в эти дни был: «Где ближайший к вам лагерь национальной
гвардии?»
Никакой возможности стать знаменитым.
Конечно, теперь, в масштабах происходящего, стать
рок-звездой казалось не так уж важно. Фактически это казалось очевидной
глупостью, невероятным эгоцентризмом и вообще надувательством.
Я видела, как оно приближается. Даже пока я была
свидетельницей лишь безумия Мин и слушала странные разговоры Лус, каким-то
образом я понимала, что мир близок к гибели. Что же мне оставалось делать?
Спрятаться от реальности, попытавшись стать знаменитой. Как будто тогда
происходящее в мире меня не коснется, как будто с теми, кто записывает свои
песни, ничего плохого не происходит. Как будто я могла таким образом забыть обо
всех незнаменитых людях.
Ничего себе шуточка! Печальная и безумная.
Так вот что я представляла собой сейчас, сидя в Нью-Джерси:
в полной депрессии, все надежды рухнули плюс психическая травма из-за того, что
наше первое выступление обернулось кровавой бойней, мир гибнет, а мечте всей
моей жизни суждено стать Тадж-Махалом теней.
Мне не хотелось никогда больше выходить на сцену, не
хотелось брать в руки инструмент… и как раз тогда мне пришло в голову фотличное
название для группы.
Как насчет «Зануды»?
Каждое утро Ночной Дозор привозил фургоны инфернов —
инфицированных паразитом, — которых поймали ночью. Их помещали в больницу,
пустую начальную школу, и тут же начинали лечить. Возродившись уже как ангелы,
сотни их каждый день проходили обучение на поле для собраний. Мечи сверкали,
словно множество ламп, вспыхивающих в унисон.
Здесь создавалась армия.
Кэл говорил, что за всю историю человечества эта инфекция
распространяется быстрее всех — и все благодаря самолетам. И что никто, кроме
Дозора, пока не осознавал, что худшее еще впереди. Создание, вызванное Мин,
этот жуткий червь, был одним из тысяч, поднимающихся из глубин, чтобы напасть
на человечество. В точности как говорила Лус — болезнь была просто признаком
великой борьбы, которая только начинается.
Читая нам свои нудные лекции, Кэл предлагал научную версию.
Это было как цепная реакция: поднимающиеся на поверхность черви беспокоили
обитающих в глубине крыс, те выносили наверх паразита и инфицировали котов. Последние
заражали своих хозяев, которые становились инфернами и инфицировали других.
Болезнь делала людей сильнее и быстрее, злее и бесстрашнее — прекрасные солдаты
для борьбы с червями.
