Еще на высоком господине была белая широкополая шляпа (из тех, какие волк щенком видел в дурацких вестернах), сапоги с острыми носами и галстук-шнурок. В общем и целом образ был довольно причудливым. Вздумай этот джентльмен пройтись в таком виде по Сансету, через считанные минуты толпа рвала бы его на куски.
Как бы там ни было, в данный момент Курта 6ecпокоило вовсе не это. Дождавшись, когда безволосый поднял голову, он жадно впился глазами в худощавое лицо.
Правильные черты, не мелкие и не резкие, волевой подбородок, тонкие аккуратные усики. Смуглая кожа — то ли от природы, то ли это загар, рассчитанный с математической точностью… А может, господин изменил пигментацию на генетическом уровне, чтобы не морочить себе голову впредь (Курт слышал и о таких ухищрениях). Темные глаза глядели исподлобья, будто два блестящих агата.
Курт глазел, открыв пасть от удивления. Он впервые видел обитателя верхних ярусов так близко, практически лицом к лицу. В том, что этот господин действительно спустился с самой вершины, сомневаться не приходилось, об этом заикался и Лысый Хью.
Но все равно как-то не верилось. Безволосый, хотя и имел на редкость ухоженный вид, на небожителя отнюдь не тянул. Обычный экземпляр, таких в Гетто сотня на квадратный метр. Однако чем дольше Курт смотрел, тем больше укреплялся в мысли о высоком положении незнакомца. От него словно исходило некое сияние, аура власти и уверенности в собственных силах окружала его. В Гетто так себя не ведут — там чем меньше привлекаешь внимания, тем дольше проживешь. Безволосый же в костюме цвета слоновой кости поступал с точностью до наоборот. И это разрешило последние сомнения. Усатый субъект обитал где-то у звездного купола и, возможно, впервые в жизни снизошел на бренную землю. В его возможностях делать все то, о чем волчье племя могло лишь мечтать; владеть и распоряжаться вещами, которые даже по головизору демонстрируют издали. А главное — он мог делать все, что пожелает, не слушая никого, удовлетворить любую свою прихоть. Уж у него-то вряд ли кто-то из ближайших родственников мог умереть лишь потому, что не получил вовремя необходимой помощи, сколько бы она ни стоила…
По своему обыкновению, Курт присвоил незнакомцу прозвище — Ковбой.
Логично было бы ожидать, что от безволосого пахнет дорогим виски. Однако, как волк ни напрягался, он так и не смог вычленить что-либо из отвратительной вони жженого бензина. А бензин был дорогой— не дешевле разбавленной водки, которую подавали на Сансете.
Ковбой поднес ладони ко рту наподобие рупора.
— Эй! — прокатилось в подворотне. — Мы здесь, покажись!
Курт вздрогнул от неожиданности. Оказывается, он уже успел позабыть, зачем сюда прибыл и прячется в развалинах старой гостиницы. Во дворе стояли десять безволосых, которые дожидались его появления. Через Хью он сообщил им место, и они пришли.
Встряхнувшись, Курт приготовился. Телохранители вертели головами, обшаривая глазами затрапезный дворик. Несколько раз взгляд то одного, то другого скользил по окну, за которым притаился волк. Как и положено, они в любую секунду ожидали нападения и готовились прикрыть джентльмена в белом своими телами. Но за оружием никто не тянулся.
Курт встал на ноги и выглянул в проем.
Его сразу заметили, кто-то выкрикнул: “Да вот же он!”, в его направлении ткнулись пять указательных пальцев. Двое парней вплотную придвинулись к Ковбою. Волк застыл на месте, обозревая двор из тени капюшона. Он ждал, пока все успокоятся.
Наконец усатый господин приглашающее махнул рукой.
— Спускайся! — крикнул он. — Мы тебя ждем! У него был приятный, сильный голос, будто обернутая бархатом стальная болванка. С таким голосом легко вкрадываться в доверие детишкам и старушкам. Не то что хрипло-лающие голоса волков, которые можно скорее сравнить с заржавевшей, острой арматурой в толще бетона.
Курт встал на подоконник, не спуская глаз с безволосых. Он мог спуститься по пожарной лестнице, но тогда несколько парней выпали бы из поля зрения на целые секунды. Именно это им двигало, а вовсе не желание произвести впечатление.
Мощно оттолкнувшись, он бросил тело вверх и вперед. Полы куртки хлопали, а капюшон трепыхался вокруг головы, пока земная поверхность летела навстречу. Наконец в ступни больно ударило, перед глазами мелькнула белая вспышка. Полусогнутые ноги спружинили, вокруг армейских ботинок поднялись облачка пыли.
Безволосые изумленно глядели на фигуру в капюшоне. Они явно не ожидали такого фокуса. Хотя Курт выпрыгнул из окна всего лишь второго этажа, этажи эти были высокие, так что от земли его отделяли около семи метров. Предприятие, конечно, рискованное, но и очень эффектное.
Выпрямившись, Курт застыл, свесив руки вдоль корпуса — будто расслабился. Теперь он видел всех безволосых вблизи, фиксировал каждое движение. Ближе других, в пяти-шести метрах, находился приземистый крепыш с бычьей шеей. Ковбой — парой метров дальше. Телохранители, придя в себя, с откровенной враждебностью уставились на странного субъекта, отличавшегося столь феноменальной прыгучестью.
Курт ждал.
Первым, естественно, заговорил Ковбой:
— Здравствуй, незнакомец. Стало быть, ты и есть тот самый боец, о котором я столько слышал от Хью?
— Надеюсь, не слишком много, — пробурчал Курт.
— О нет. Что мне в тебе импонирует, так это осторожность. — Господин улыбнулся. — Даже у Хью — твоего агента, как я понял — конкретной информации крайне мало. Остальное — его личные домыслы, густо приправленные городским фольклором. Он потчевал меня ими до тех пор, покуда я не согласился нанять именно тебя. Назовешь нам свое имя — в знак, так сказать, доверительных отношений?
— Зачем? — Курт пожал плечами. — Я вам не доверяю.
Тут Ковбой рассмеялся — громко и заразительно. Так смеются лишь веселые и жизнерадостные люди, которые многое повидали и, как им кажется, знают, в чем смысл жизни. Вероятно, Ковбой тоже знал, в чем был этот смысл. Тем не менее этот беззаботный смех никак не вязался с целью настоящей встречи. Человек, который умел так смеяться, пришел, чтобы приговорить кого-то к смерти.
Теперь, когда волк стоял достаточно близко, он без труда разглядел в облике высокого джентльмена ряд малозаметных, но продуманных деталей. Пряжки на сапогах, ремне и ободке шляпы в точности соответствовали узорам на зажиме галстука. Они блестели в отраженном свете и, вероятно, были отлиты из чистейшего серебра. А еще, возможно, этот комплект предназначался исключительно для этого костюма цвета слоновой кости, который Ковбой, опять же возможно, наутро выбросит.
Дуновение ветерка донесло до ноздрей Волка тонкие запахи. От заказчика пахло не виски, отнюдь. Каким-то дезодорантом, а еще… жасмином. То ли одеколон, туалетная вода или ароматическое масло, то ли господин совсем недавно имел дело с этим необычайно дорогим растением, запах которого Курт знал лишь по гербариям старейшины.
Запах жасмина был так силен, что Курту никак не удавалось сквозь него пробиться. Он окружал Ковбоя наподобие невидимой защиты, не позволяя волку “рассмотреть” что-либо еще из того, что присуще безволосому, ну, например, как папиллярные линии на его ладонях. Это вполне могло быть сделано специально, потому что безволосый наверняка знал, с кем именно ему назначена встреча…
