Он оттолкнулся от асфальта и взмыл в воздух. Сильные пальцы ухватились за край портика, нависавшего над подъездом. Мгновение спустя он уже стоял в оконном проеме, готовясь к новому прыжку. Ухватившись за чугунные перила, Курт одним броском втащил себя на балкон. Но и тут не следовало задерживаться. Он пригнулся, прошел мимо стеклянной двери, а затем прыгнул вновь — на этот раз на третий этаж. Стена дома просвистела мимо, под ногами мелькнул темный асфальт.
Ему пришлось совершить еще шесть подобных прыжков. Стена дома была темно-серой, и все же черный силуэт отлично выделялся на общем фоне. Но, хвала богам, на Тисовой не оказалось прохожих. В противном случае, заинтересовавшись таинственным прыгуном, они могли поднять шум, дабы и все остальные также успели полюбоваться легендарным Спайдерменом.
Особенно трудно пришлось на самом углу. Охранники курили и о чем-то болтали внизу, у шлагбаума, тогда как Курт изо всех сил старался не шуметь и даже почти не дышал. Ему пришлось взобраться на четвертый этаж и уже оттуда совершить рискованный прыжок — на балкон третьего, что был еле-еле виден из-за угла.
Пальцы правой лапы, соскользнув с перил, каким-то чудом сомкнулись на одном из прутьев. Волк вцепился в него мертвой хваткой и повис, судорожно стиснув челюсти, чтобы не закричать — он ударился ребрами о бетонный бортик, да так, что из глаз искры посыпались, а какое-то мгновение спустя локоть и плечо пронзила острейшая боль.
Но кричать и стонать было нельзя — внизу топтались охранники. Поэтому, преодолевая боль, Курт ухватился за перила другой лапой, подтянулся и забросил тело на балкон. Лишь там, распластавшись на керамической плитке, он позволил себе перевести дух.
Около минуты он любовался влажными облачками, вылетавшими из пасти, и прислушивался к тому, что происходило внизу. Охранники, похоже, ничего не слышали, потому что как ни в чем не бывало продолжали болтать о том о сем. Голоса было два, но делать выводы было рановато.
Лапы волка тем временем ощупывали тело и конечности. Ребра болели, но были целы. Суставы также постепенно отходили. Главное, что сухожилия и мышцы также не подвели — без правой руки пришлось бы несладко.
Приподняв голову, Курт заглянул в стеклянную дверь. Та была занавешена изнутри плотной тканью, через которую, вероятно, не пробивался даже солнечный свет, не говоря об автомобильных фарах. Во всяком случае, рассмотреть сквозь нее силуэт вряд ли было возможно. Приподнявшись, Курт уперся руками в керамический пол и выглянул наружу.
Дом по Тисовой № 43 извивался буквой S. Дворик, отгороженный шлагбаумом, был образован сомкнутыми кирпичными стенами. Другого выхода, если не считать единственный подъезд, отсюда не было. С позиции Курта была превосходно видна бронированная дверь с зарешеченным оконцем. Над козырьком крепились две видеокамеры, а у косяка болтался на цепи красный фонарь (вероятно, имевший какое-то символическое значение).
Кроме четвертого этажа, почти все окна в этой части дома окна были освещены. Некоторые выделялись обыкновенными белыми прямоугольниками, но большинство уютно светилось розовым, голубым, бежевым, зеленым цветом. Портьеры пропускали свет наружу, но разглядеть, что делается внутри, Курт так и не смог. Собственно, удивляться было нечему. Тут все было предусмотрено. Курт не сомневался, что стекла во всех этих окнах пуленепробиваемые. Судя по тому, что здесь любит поразвлечься Род Майклсон, какая-то влиятельная шишка из Улья (если уж такой стиляга, как Ковбой, желал его смерти), бордель не из дешевых. В таких местах клиентов обычно ценят, из кожи вон лезут, чтобы угодить любой их прихоти. Разумеется, конфиденциальность и безопасность — непременные условия.
Курт не удивился бы, узнай он даже, что сейчас заведение работает на одного Майклсона. Ковбой обмолвился, что того интересуют какие-то специфические удовольствия, которые можно получить лишь в Гетто. Курт понятия не имел, что это было, хотя в голове вертелось множество догадок, одна хуже другой. Дети, киборги, калеки, машины, даже животные…
Думая об этом, он не чувствовал ни гнева, ни отвращения. Его не особо заботило, чем именно занимается там безволосый. Что бы это ни было, он делал это в последний раз. Майклсон был УЖЕ мертв, хотя пока не подозревал об этом.
Курт отвел взгляд от окон и посмотрел вниз. Возле подъезда был припаркован один из самых роскошных автомобилей, которые ему доводилось видеть. Это был “Крайслер” класса “элит”, зеркально-черный, обтекаемый. Глядя на эту машину, хотелось сказать не “припаркован”, а “причален” — так похож он был своей формой на подводную лодку. Вероятно, под капотом у него стоял мощный электромотор, — объемом в среднюю молнию и мощностью в три-четыре сотни лошадиных сил.
Черные стекла сливались с черным же корпусом, поглощая световое излучение, но ничего не выпуская обратно. Можно было только гадать, сколько безволосых сидит в салоне. Тот был достаточно объемен, чтобы вместить не менее пяти-шести человек.
Курт отлично понимал, что Майклсона следует достать в тот момент, когда он будет идти через двор. Если ему удастся законсервироваться в своей автоподлодке, дело можно считать проваленным. “Крайслер” наверняка был бронирован не хуже батискафа и, вероятно, мог выдержать давление в пару тонн на квадратный дюйм. Тут бессильны даже волчьи когти.
Несколько метров. Еще меньше секунд.
Подул слабый ветерок, зародившийся где-то под куполом из испарений мегаполиса. Вот он изменил направление, и ноздрей волка коснулся запах женских духов. Букет был очень непрост, сладкий, но слегка горьковатый. В нем чувствовалась свежесть горных лугов, пыльца на лепестках… Все то, что осталось в частных теплицах и — это касалось лугов — в стим-конструктах. Запах неизбывной печали.
Столь дорогие духи встречались Курту нечасто. Как правило, на бульваре — вдруг пахнет от какой-то прошедшей мимо дамы или повеет из лимузина. Ну а здесь, судя по всему, духи были призваны услаждать тонкое обоняние клиентов.
Курт достал электронную планшетку и с минуту внимательно изучал трехмерное изображение. Мистер Майклсон беззаботно вращался на жидкокристаллическом экране, накрепко запечатлеваясь в его памяти. Интересно, подумал Курт, чувствует ли он, что на него смотрит убийца? Нет, вряд ли…
Опустив прибор на керамическую плитку пола, волк приготовился к долгому ожиданию. Глаза его не мигая смотрели на металлическую дверь внизу. Курт сидел, прижавшись спиной к холодной стене, так что даже если бы кто-то подошел к балконной двери и выглянул, отодвинув портьеру, он все равно его бы не заметил. Да и с чего вдруг кто-то стал бы выглядывать в такой поздний час? А может, там вообще никого нет, а бордель занимает только одно крыло…
До предполагаемого срока оставалось чуть больше часа. Курт надеялся управиться максимум за два-три часа. Пришел, увидел, сделал работу. На деле же оказалось не так просто. А ведь ему еще нужно было попасть в больницу, но без денег туда соваться нечего.
Оставалось только ждать. Сознание того, что он впервые в жизни сидит в засаде, придавало сил.
