Шагало несколько пар ног — по меньшей мере, три.
Затем остановились. В замок вставили ключ, послышался скрежет.
Курт с трудом подавил зловещий оскал. Он все сделал верно. Еще немного, и он окажется на свободе. ЕЩЕ немного…
Дверь распахнулась. Петли были смазаны не в пример лучше замка.
Внутрь вошли какие-то люди, сделали несколько шагов и остановились — трое. Ноги шагали неспешно и грузно, что говорило о изрядном весе их хозяев. Это подтверждалось и тяжелым дыханием, перемежавшимся громким сопением. Пахло потом, жареным луком и виски.
В очередную скважину вставили ключ — на сей раз это была дверь, оборудованная непосредственно в решетке. Раздался тихий скрип. Ключ провернулся в замке. Щелкали, соприкасаясь, механические части. Курт, казалось, почувствовал запах машинного масла. Наконец все затихло, но дверь отчего-то не спешила открываться.
Курт приготовился к прыжку.
Он приготовился вскочить на ноги в какую-то долю секунды броситься к двери и… рвать, калечить, убивать. Он почти почувствовал, как зубы вонзаются в чью-то шею, рвут гортань и сухожилия… Когти пронзили кожу, терзают рыхлые внутренности…
— Эй, волчонок! — раздалось со стороны двери. Курт вздрогнул. Обращались, естественно, к нему.
— Да, ты, на полу! Хватит притворяться. Мы знаем, что ты в порядке. — Говоривший хмыкнул. — Во всяком случае, относительном. Так что бросай фокусы и поднимайся.
Волк стиснул челюсти, но не пошевелился.
Он сразу же узнал этот голос — он принадлежал кряжистому безволосому, в глазницы которого, казалось, поместили осколки обсидиана. Кто еще пришел, Курт пока не мог определить, для этого надо было, чтобы те произнесли хотя бы несколько слов. Вполне возможно, что это был тот паренек в комбезе или даже Хью… Вспомнив о своем “агенте”, волк ощутил приступ ярости. О, если бы это и впрямь оказался Лысый Хью!
— Я же к тебе обращаюсь, — продолжил безволосый. — Волчонок, оставь— эти глупости. Ты меня отлично слышишь. Наши сканеры круглосуточно сканируют твое состояние. В настоящий момент они утверждают, что тебе не так и шгохо, как ты желаешь показать. Поэтому встань на ноги и говори, как подобает мужчине. Слышишь?
Курт молчал. Разумеется, он все отлично слышал. Вот только дешевые заявления насчет мужской сущности его уже давно не трогали. Остальное же — касательно медицинских сканеров — запросто могло оказаться еще более дешевым блефом. А потому он и не подумал крыть столь мелкую карту единственным козырем, что был у него на руках. Безволосый может говорить сколько ему влезет.
Лежа на полу, волк старательно изображал полнейшую беспомощность — мускулы, превратившись в расплавленное масло, растекаются по холодному полу.
Некоторое время не раздавалось ни звука, за исключением сопения безволосых и тихих шлепков, с которыми жирные минуты срывались с потолка. Курт просеивал акустическую среду на предмет малейших помех, которые подсказали бы ему — вот он, нужный момент.
Так и случилось. Дверь из толстых металлических прутьев, что вела непосредственно в камеру, провернулась на петлях. Ее, вероятно, с силой пнула чья-то нога…
Глухо взревев, Курт вскочил на ноги.
Мышцы из жидкого масла мгновенно превратились в стальные канаты. Не распрямившись как следует — на это не было времени — волк метнулся к пустому проему, отталкиваясь от пола всеми четырьмя лапами. Там, в прямоугольном отверстии, уже виднелась свобода. На дороге к ней стояли трое безволосых — кря — жистый и двое подручных.
Коренастый улыбался.
В правой руке он держал небольшую черную штуковину, от которой свисала длинная цепочка. Но Курт не успел даже задуматься, что она означает. Все, что его занимало в настоящий момент, сконцентрировалось в дверном проеме. Волк мчался вперед, не без труда преодолевая клейкую преграду, в которую превратилось застывшее время. Все мысли скомкались в один хаотичный клубок.
А коренастый продолжал улыбаться. И это было единственное, что озадачило Курта — настолько, насколько это было вообще возможно в его состоянии. В улыбке безволосого не было ни тени тревоги.
Курт мчался вперед. Он желал разорвать, смять и уничтожить тех, кто стоял у него на дороге.
Но когда он почти переступил порог, все его тело вдруг пронзила дикая боль. Она, казалось, поступала отовсюду, протыкала шкуру и переправлялась по нейронам в сторону главной цели, — обнаженного мозга. И он вспыхнул фейерверком.
Курт рухнул на пол и забился в конвульсиях.
Наконец, вечность спустя, ему удалось распознать источник столь невероятных страданий. Он, оказывается, все это время болтался у него на шее, приняв вид безобидного ошейника. Гладкий металл излучал огненные волны, что были сравнимы с прикосновением соляной кислоты, но не оставляли ни одного следа на коже. Таким свойством обладало лишь электричество.
Волк понимал все это подсознательно. А на поверхности разума бушевала тем временем огненная буря.
Один из подручных коренастого шагнул вперед и закрыл дверь, для чего ему пришлось впихнуть внутрь ноги Курта. А тот не мог сделать ничего, чтобы помешать безволосому — лапы не слушались волка, они тряслись, как в эпилептическом припадке. Замок встал на место, что-то щелкнуло.
Окно к свободе вновь было загорожено толстой решеткой. Но Курт, как и в самом начале, находился по другую ее сторону. Коренастый и подручные презрительно усмехались. Черная штуковина на блестящей цепочке шевелилась в толстых пальцах.
А потом боль исчезла — так же быстро, как и появилась.
От Курта все же не укрылось, что кряжистый что-то нажал на своей побрякушке. Волк обмяк на бетоне, стараясь втянуть в грудь немного кислорода. Безволосый тем временем нацепил цепочку на шею и бережно спрятал “кулон” под футболку.
Несколько секунд спустя Курт уже смог шевелиться. Голова кружилась, но это, судя по всему, было единственным последствием. Волк поднял лапу и потер шею под обручем. Кожа зудела, однако ни ран, ни ожогов не было. Назначением ошейника, скорее всего, было не травмировать узника — это не входило в намерения пленителен, — а только лишить его на время способности сопротивляться.
Как Курт имел случай убедиться, это было очень эффективно. Если бы ему удапось — сколь бы невероятно это ни казалось — подавить боль усилием воли, после чего возобновить атаку, все остальное тело просто не пожелало бы слушаться. На время энергетической атаки у его нервных узлов появились иные задачи, нежели повиноваться каким-то глупым приказам из центра…
Волк с трудом поднялся на ноги. Безволосые, не отрываясь, следили за его движениями. Особенно пристально глядели “обсидианы” коренастого. Тот упер руки в бока и, нахохлившись, разглядывал пленника.
Двух других Курт прежде не видел. По всей видимости, это и были те люди, за жизнь которых коренастый так опасался во время транспортировки волка сюда. Где это “тут” находилось, Курт не представлял, но рассчитывал, что в самое ближайшее время узнает. В конце концов, эти трое пришли сюда не для того, чтобы терзать волка электрическим током?
