– Пуля-то в черепушке осталась, – заявил эксперт, усаживаясь на жесткий диванчик. – А вот гильзы нету. Нету гильзы.
– Плохо… – Васютка хотел сказать, что искали плохо, но вовремя прикусил язык. Ромашев проглотит что угодно, но только не обвинение в собственной некомпетентности. – Плохо, что нету.
– Вот и я говорю, что плохо. Пулю я к баллистикам на экспертизу отправил, пусть сравнят с теми двумя. Интересное у тебя дело получается, этот твой Альдов сначала замочил сыщика, им же нанятого, потом избавился от мессии, а напоследок и друга пришил. Прыткий.
– Прыткий, – не стал спорить Васютка. Надо же, а он и не думал о такой очередности. Молодец, Владимирович, совсем иная картина вырисовывается. Ищите женщину! Ищите женщин!
А Альдова все одно задержать придется, для порядку.
Квартира с прошлого визита не изменилась ни на йоту, та же мертвенность, та же пустота и равнодушие хозяев к вторжению. Ни тебе слез, ни истерических воплей, ни холодного презрения – один из парней шепотом признался, что ему жутковато работать в такой обстановке. Ведьма улыбается, глядя на учиненный беспорядок, а в глазах застыл испуг. Следит за каждым движением, того и гляди набросится, нападет, вцепится в шею крепкими белыми зубами… Жуть. Игорь усилием воли переключился на работу. Искать, искать, искать… любую мелочь, лишь бы убедиться, что пришедшая в голову идея не такой уж бред, каковым кажется на первый взгляд.
Ведьма
Альдова забрали вечером. Интересно, откуда они узнали, что Егор был в той гостинице? И почему меня не тронули? Я все ждала, когда же неприятный мент с лисьим взглядом прикажет защелкнуть металлические браслеты на запястьях, а он лишь улыбался да вопросы задавал. Какие отношения были между Кусковым и моим супругом? Что мне известно о вчерашнем скандале? Правда ли гражданин Кусков угрожал Егору? Говорил ли Альдов когда-нибудь о пропавшей жене? Дочери? Упоминал ли об оружии? Где был ночью?
Я молчала, не зная, как отвечать, чтобы не навредить Егору, поэтому и молчала. Единственное, чему я научилась за все это время, – молчать. Менты ушли, оставив после себя грязь на полу, вывернутое на пол белье и назойливый чужой запах. С грязью и бельем я справилась быстро, а вот запах прочно зацепился за квартиру.
Егор сказал, чтобы я не беспокоилась. Я и не беспокоилась. Ну, почти не беспокоилась. Альдов взрослый, он сам сумеет постоять за себя, если что, свалит вину на кого-нибудь, на меня, например. Он совсем не удивился появлению милиции, словно ждал. Или готовился. Впрочем, может, и готовился, во всяком случае, удосужился инструкции насчет адвоката оставить. Сергею Федоровичу я позвонила при первой же возможности. Он сказал ждать, вот я и ждала, в сотый раз подряд пережевывала события вчерашнего, а заодно и сегодняшнего дня.
Почему Альдов не выдал меня? Благородство? Какое, к черту, благородство, если после свадьбы я – полноценная хозяйка фирмы. Документы, которые я подписала, выйдя из загса, делали меня единственной владелицей «Агидели». Егор объяснил, что если Пашка решит подать в суд, то пострадает лишь та, другая, фирма – «Лючия» или «Лютеция», не помню, – а основной капитал будет недосягаем. Альдов как-то ухитрился разделить собственное имущество «по справедливости» – себе долги, а мне все остальное. Пожалуй, будь на моем месте другая, он бы не рискнул, а я полностью в его власти, хорошо, что у него хватает совести этой властью не злоупотреблять.
Сергей Федорович объявился утром, больше всего он походил на старого таракана: рыжий, усатый, чрезмерно суетливый.
– Все далеко не так плохо, – заявил он прямо с порога. Я предложила кофе, и Сергей Федорович любезно согласился. Он забавно держал чашку за донце тремя пальцами одной руки, а другой придерживал за ручку. Бедолаге явно недоставало еще одной пары конечностей, чтобы жестикулировать. Рыжие усищи по мере возможности восполняли сей недостаток – шевелились, точно живые.
– Я добился встречи. Я просмотрел материалы дела и смею вас заверить: во всех случаях, кроме последнего, доказательная база шаткая. Улики косвенные. Да, согласен, оружие, из которого были убиты Курпатов и Любятский, зарегистрировано на Егора Мстиславовича, но! – рука с чашкой взметнулась вверх. – Пистолет был утерян. Если я сумею доказать, что на момент совершения преступления оружие фактически не принадлежало Альдову, – обвинение останется ни с чем!
– А если не сумеете?
Сергей Федорович сердито запыхтел, точно чайник, – должно быть, замечание воспринял как сомнения в профессионализме. Придется заглаживать вину, от этого тараканоподобного существа зависит судьба Егора, а следовательно, и моя. Я извинилась. И всхлипнула жалостливо – всхлип возымел действие, Сергей Федорович, моментально позабыв про обиду и остывший кофе, принялся меня успокаивать. Он так искренне уверял, что сумеет помочь «уважаемому Егору Мстиславовичу» невзирая на все трудности, что я совсем расклеилась. Хорошо хоть не заплакала.
– Анастасия, драгоценная вы наша, – бормотал адвокат, – я абсолютно уверен, что совсем скоро следствие разберется во всем этом недоразумении. Я вообще не понимаю, как они могли подумать, что Егор Мстиславович причастен ко всем этим убийствам! Это просто нонсенс!
– Но тот милиционер задался целью посадить моего… моего супруга.
– У них ничего нет! – Ну, наконец-то от голых заверений в собственных талантах мой собеседник перешел к делу. – По первым двум случаям. Да, Егор Мстиславович был знаком как с Курпатовым, так и с Любятским. Да, у него имелись причины недолюбливать Любятского, поскольку – вы, полагаю, в курсе – Любятский причастен к похищению дочери Егора Мстиславовича. Но зачем ему убивать Курпатова? Человека, которого он нанял, чтобы найти девочку? Это глупо!
– Глупо.
– Вот видите! – обрадованно заулыбался Сергей Федорович. Зубы у него были крупные, ослепительно-белые и блестящие, словно покрытые толстым слоем лака. – Отсутствие мотива это уже что-то. В последнем случае сложнее. К несчастью, у следствия имеется свидетельница, которая видела, как Егор Мстиславович входил в «Суданскую розу» где-то после полуночи. Она его хорошо запомнила. Еще и ссора эта…
– Какая ссора?
– Ну, утренняя… – Юрист вытащил из кармана крошечный блокнотик и, отыскав нужную запись, процитировал: – Кусков Павел Григорьевич объявился в офисе… Так, это можно опустить. Это тоже. Вот. Устроил скандал, обвиняя Егора Мстиславовича в обмане. Более того, он угрожал вашему супругу физической расправой. Причем не только с ним, но и с вами. Следствие предполагает, что именно эти угрозы и послужили мотивом для свершения убийства… Многое, конечно, зависит от баллистической экспертизы. Если окажется, что Кускова убили из того же пистолета, что и Курпатова, и Любятского, то вашего мужа обвинят в совершении всех трех убийств. Если пистолет другой, то… тут уже, драгоценная Анастасия Филипповна, моя работа, а я не люблю загадывать на будущее, уж простите старика за суеверность.
Этого так называемого старика я готова была простить и за суеверность, и за сходство с тараканом, и за нервные повадки. Мне просто вдруг стало страшно за Егора. Он же не убивал, я-то знаю, что не убивал. Или не знаю? Он ушел из гостиницы, и встретились мы тоже в гостинице, только в другой. Альдов вполне успел бы застрелить… но зачем? Кому, как не мне, знать: причин убивать Кускова у Егора не было. Разве что… Если мой так называемый супруг решил, что друг Пашка имеет отношение к Юлиной смерти, то он вполне мог. Он же одержимый.
