Чертова баба, сколько сарказма она вложила в это «кажется»!
Наверняка знает точно, что они со Строгановым знакомы еще со школы, потом
работали вместе, это нетрудно выяснить.
— Вам не кажется, Анна Николаевна, мы действительно
учились с ним в школе. — Как только Костромин убедился, что Строганов
мертв, он решил показать зубки.
— Обычно школьная дружба — самая долгая и самая
близкая. Следовательно, вы со Строгановым были близкими друзьями. Не могу
понять, почему вы так боитесь признать этот факт.
— Я ничего не боюсь признать, просто хотел бы сказать,
что наша дружба была не настолько близкой, чтобы он делился со мной своими
тайнами…
— Пусть даже так. Но вы не могли не заметить, хотя бы
по долгу службы, если бы он был в последнее время подавлен и обеспокоен?
— В наше время все обеспокоены и большинство людей
подавлены, «Он мне будет рассказывать!» — подумала Громова.
— Все же, я думаю, перед такими людьми, как Строганов,
не маячит призрак нищеты!
— Как вам сказать… Зато ему есть что терять.
Бедному человеку терять нечего, и он чувствует себя
спокойнее…
— Весьма оригинальный взгляд на вещи! — Громова
сняла очки и даже чуть привстала из-за стола, чтобы лучше разглядеть своего
собеседника. — Надо будет рассказать о вашей точке зрения моему соседу,
подполковнику, который полгода не получает жалованье, и у него даже нет денег
на лекарства от астмы, которую он заработал за двадцать лет службы в отдаленных
гарнизонах… Впрочем, я отвлеклась. Вернемся к непосредственной теме нашего
разговора. Значит, у вас не сложилось впечатления, что покойный Строганов был в
последнее время чем-то обеспокоен больше чем обычно?
— Совершенно верно, — немного обиженно ответил
Костромин.
— Ну что ж… Давайте ваш пропуск, я подпишу. Кстати, до
меня дошли сведения, что в банке, кроме убийства заместителя управляющего,
имело место.., еще одно ЧП, скажем так.
— Что вы имеете в виду? — насторожился Костромин,
он уже забрал пропуск и собрался уходить, в связи с чем успокоился и несколько
расслабился.
— Что я имею в виду? Какие же неприятности могут
произойти в банке? Разумеется, связанные с деньгами. Большими деньгами…
Разнюхала-таки! Не зря чуть не половина банка перебывала у
нее на допросах, кто-то трепанул, а ей много не надо, теперь вцепится как
бульдог и начнет копать!
— Что-то вы, Юрий Николаевич, побледнели? —
продолжала Громова откровенно издевательским тоном. — Вам нехорошо? Может
быть, в кабинете слишком душно? Идите, я вас не задерживаю. Все равно вы мне
про ЧП ничего не расскажете.
Костромин добежал до своей машины, резко сорвал ее с места и
вытащил мобильник. Набрав знакомый номер, он коротко бросил:
— Надо встретиться. На том же месте, ты знаешь. Через
полчаса.
Через полчаса, оставив машину неподалеку, он прошел по
безлюдной аллее парка Лесотехнической академии и сел на зеленую садовую скамью.
Светлана торопливо подошла пятью минутами позже, запыхавшаяся
и злая.
— Что за спешка? И вообще — договорились же, никаких
незапланированных контактов!
— Я только что от следователя. Она что-то разнюхала про
калмыцкую историю и недвусмысленно дала мне понять, что связывает ее со
взрывом.
— Пусть себе связывает на здоровье. Доказать ничего она
не сможет. Самое главное — нет человека — нет проблемы.
— Одно радует.., провели экспертизу, и она подтвердила,
что в машине был он.
Светлана посмотрела на Юрия подозрительно.
— А ты что — сомневался? Ты же мне говорил, что сам его
приложил и взорвался он у тебя на глазах? Или все было не так?
— Все так, успокойся. Просто я нервничать стал — он же,
собака, хитрый был, как не знаю кто…
— Это он-то — хитрый! Ой, не смеши! Да ему самому ни
одна мысль в жизни в голову не пришла, все ему туда вкладывать приходилось!
— Ладно, Света, это все пустое. Ты мне скажи — что на
Кипре?
Она помрачнела:
— На Кипре ничего нет.
— Что? И ты об этом так спокойно говоришь?
Как это — ничего нет? Теперь ты со мной играть вздумала?
— Юра, мы с тобой в одной лодке. Если перегрыземся —
так влипнуть можем, что страшно подумать. Подожди кипятиться. Я послала туда
послушную бабу — шагу без команды не ступит, у нее здесь сын-инвалид, трясется
за него… Она была в банке, и там ей сказали, что на этот счет деньги не
поступали — ты меня понимаешь? Вот, распечаточку выдали! — Светлана
протянула ему листок.
— Что ты мне подсовываешь? — закричал он, — Я
тебе таких полсотни распечатаю за минуту! Где баба? Я сам с ней потолкую.
— Нет ее уже.
— Что значит — нет?
— Нет — значит, нет! Ты что думаешь, я смогу спокойно
существовать, когда такой свидетель по земле ходит? Если только в банке или в
милиции про Кипр узнают…
— А со мной посоветоваться не могла? Сама решила — сама
сделала!
— Не ори, — спокойно сказала Светлана и закурила
сигарету, — если не веришь мне, так и скажи.
Он молча думал. Ей он, разумеется, не верил, там, где
замешаны большие деньги, верить вообще никому нельзя. Строганов вот ему
поверил, и где он теперь?.. Строганов… Внезапно Костромин понял, что его все
время беспокоило в этой истории. Тогда за тысячную долю секунды перед взрывом,
когда он рванул машину с места, чтобы уехать, он не удержался и кинул последний
взгляд назад. Строганов в последний момент пытался открыть дверцу, но вместо
этого приоткрыл окно. Костромин вспомнил его последний взгляд, в нем было
прозрение, ужас перед надвигающейся смертью и еще что-то. Только теперь
Костромин понял, что это было злорадство.
Да, несомненно, у покойного Строганова на том свете была
причина радоваться. Деньги уплыли не на Кипр. Строганов решил кинуть своего
школьного друга, так же как и Костромин. Возможно, он тоже собирался его убить.
Костромин успел раньше, но деньги… На Кипре денег нет, Светланина баба не врет.
Однако вслух он сказал:
— Все же ты поторопилась. Возможно, я что-то сумел бы
из нее вытянуть.
— Хватит, дружочек, ты мне лучше скажи, почему это на
Кипре денег нет? Что же, наш дорогой усопший успел перед смертью нас кинуть на
ржавый гвоздь? Или, может быть, ты, радость моя, конвертик на почте получил, а
бумажку в нем — того, подменил?
Взгляд Светланы при этом лучился таким дружелюбием и такой
теплотой, которым позавидовали бы три из четырех гремучих змей и все до одного
ледники Гренландии.
— Света, не горячись, — Костромин погладил женщину
по руке, — ты сама говорила, что мы с тобой в одной лодке. И раскачивать
нам ее сейчас никак нельзя. Давай вместе подумаем, что же случилось.
