Змей-искуситель, спустившийся к ногам Евы, не был столь убедителен. И дрогнула рука моя, а граф де Моранжа продолжил речь:
– Ты опоздал, Пьер. Теперь, что бы ты ни сделал, куда бы ни направился со своей правдой, ничего не изменится. Пойдешь к королю? Но король верит де Ботерну, а тот еще два года назад победил Жеводанского оборотня. Обратишься в газеты? Они с радостью разнесут рассказ безумца по стране, а после столь же радостно высмеют доводы, ибо я, Пьер, приложу все силы, чтобы опровергнуть сказанное. И ты окажешься либо в каком-нибудь приюте для скорбных разумом, либо в тюрьме среди клеветников...
[7]
– Вы... вы сам дьявол!
– Нет, Пьер, я не дьявол. Я тот, кто показал дьявола, ибо он, и никто иной, знает, как пробудить в людях свет истинной веры. Только когда запах серы пошел над Лангедоком, только когда образ Зверя встал предвестником грядущей бури, только тогда очистились многие души и отринули ересь...
Плоды познания, как много лет назад, отравили суть мою, вышвырнув из рая неведения. Я стоял за воротами, видел пути и метался между ними, выбирая тот, который бы вернул меня в Эдем, и зная наперед, что возвращение невозможно.
Я, Пьер-Каин, кровью Авеля искупил грехи его и теперь, уже мертвого и невиновного, предавал, собираясь таить правду.
Я, человек, искал оправдания собственной слабости и находил его в Высшем суде. Ибо сказано: не судите и не судимы будете.
И ныне, спустя многие годы, я, в тщетной попытке найти свидетельства высшей воли и воздаяния, считаю чужие несчастья.
Жан-Франсуа-Шарль де Ла-Молетт, граф де Моранжа умер в 1801 году, до того перетерпев многие неудачи, разорившись, побывав в тюрьме и в мужьях у многомужицы
[8]
. Его старший сын покинул Францию, его младший сын слишком слаб, чтобы управиться с бедовым отцовским наследством. Мне хочется думать, что сам этот род когда-нибудь исчезнет с лица земли
[9]
.
Мой отец, Жан Шастель, восславленный людьми Жеводана как спаситель, получивши из их рук награду – семьдесят пять ливров – умер в 1789 году. И до самой его смерти мы не разговаривали, не в силах простить друг другу сотворенного с Антуаном.
Орден иезуитов исчез с лица земли
[10]
, и смею надеяться, на веки вечные
[11]
.
Да будет им судьей Господь!
– А мимо дома шел охотник, который услышал страшные-престрашные звуки...
Глазки Антонины поблескивали из-под одеяла.
– И заглянул он в домик, и увидел волка.
– Испугался?
– Это был храбрый охотник. Он застрелил волка и вспорол ему живот, а из живота выпрыгнула Красная Шапочка, цела-целехонька... – Ирочка закрыла книжку. – И стали они с охотником жить-поживать и добра наживать. Спи давай.
– А у тебя красная шапка есть? – Антонина сунула большой палец в рот. – Дядя Никита охотник?
– Еще какой.
– А волк где?
– Нету волка. Уже нету.
Портреты надо будет убрать, и веревку эту дурацкую выкинуть, наконец. Хватит уже сказок, жить пора.
