– Мамочка, где ты сейчас? Прости меня, дуру. Мне тебя так не хватает, – всхлипнула Настя, набросила белоснежный халатик и вышла из ванной.
Чемодан ее уже был распакован. Новые наряды и свадебное платье в футляре аккуратно висели в шкафу.
Настя уселась на кровать напротив распахнутого шкафа и волком уставилась на обновки. Выбрать наряд она была не в состоянии.
– Скоро ты там? – в спальню с бокалом шампанского заглянул Егор. – Извини, я тут похозяйничал немного, пока ты в душе плескалась. Попросил горничную определить твои вещи в шкаф. Надеюсь, ты не возражаешь? – Егор замер посреди комнаты.
– Не возражаю, – пробурчала Настя. – Спасибо.
– Что случилось? Ты себя плохо чувствуешь? – уловив напряженность в ее лице, спросил Егор.
– Ничего не случилось. Хотя случилось! Я совершенно не представляю, что надеть, – искренне пожаловалась Настя. – Ты меня не проконсультируешь, что дамы надевают на ужин в таких отелях?
– На Кипре все достаточно демократично. Вот это вполне подойдет, – сказал Егор, снял с вешалки маленькое черное платье и бросил его на кровать. – Переодевайся, и пошли. Есть очень хочется и спать. Завтра вставать рано. Буду ждать тебя внизу.
Она надела платье, сунула ноги в изящные босоножки на каблуках, замазала тональником синяки под глазами, тронула блеском губы и немного припудрила лицо. Фундаментальный макияж делать сил не было. Подумала немного и заколола волосы, оставив несколько прядок у висков, и замерла у большого зеркала. Странно, в платье, которое выбрала для нее Натали с учетом вкуса невесты Егора, она не чувствовала себя Ханной, напротив, впервые с момента сумасшедших событий ощутила себя самой собой, но красивой и уверенной.
Егор ждал в холле отеля, читал газету. По сценарию он должен был поднять на нее глаза и обомлеть от неземной красоты. Но ничего подобного не случилось. Он отложил газету, взял ее под руку и повел к выходу из отеля.
– В отеле есть не будем. Тут кормят хорошо, но не так, как надлежит.
– А как надлежит? – спросила Настя.
– Вдоль береговой линии стоит масса таверночек. Надо найти ресторанчик, где киприоты едят. Туда и пойдем. Это индикатор хорошей, настоящей кухни. Остальное – понты, рассчитанные на лохов-туристов.
Подходящую таверну они нашли через пятнадцать минут бодрой прогулки по набережной. Настя уже готова была куда угодно рвануть, плевать ей было, трапезничают в ресторане киприоты или нет. На каблуках она ходить не привыкла, тем более по неровному асфальту с постоянным уклоном, – ноги гудели.
Воистину, если не знаешь местных правил, то в подобное заведение вряд ли заглянешь. Ничем не примечательная харчевня. Шесть столиков, аскетичный интерьер.
Они выбрали столик на улице, над головой раскинулся шатер из виноградной лозы. Официант зажег свечу в заляпанном воском подсвечнике, предложил меню.
– Загадочную мусаку мне закажи, пожалуйста. Я ведь так ее и не попробовала в рыбном ресторане, – улыбнулась Настя, отложив в сторону свою папку со списком блюд. – Она, правда, мясная, а твоя невеста мясо не ест.
– Да не напрягайся ты из-за этого. Ешь, что хочется. Папарацци тут нет, как видишь. Я же не поп-звезда какая-нибудь, чтобы за мной журналисты охотились. Да и нет в моей свадьбе особой сенсации. Если бы я Золушку под венец брал или уродину, тогда, возможно, кто-нибудь из писак объявился бы. Ханна того же круга, что и я. Впрочем, сегодня я изменил задуманный агентами в Москве сценарий бракосочетания на всякий случай. Мы поедем в то место, где нас никто из папарацци не найдет, подальше от зевак. Сотрудник муниципалитета туда приедет, в то время как светские журналисты будут ждать нас у Моста влюбленных. Мы с Ханной там планировали церемонию провести. Короче, я на всякий случай перестраховался.
– Что за место? – заволновалась Настя. Мост влюбленных находился рядом с Айя-Напой. Людей там вокруг полно. Куда теперь Егор ее отвезет, одному богу известно. Расправится с ней сразу после свадебного банкета где-нибудь на безлюдном пляже и поедет в номер оплакивать потерю возлюбленной, которую поглотила пучина морская. Очень драматично. Впрочем, с таким же успехом она может расправиться с ним. Какая неприятность, что она не владеет никакими приемами. Такого кабана попробуй сверни в бараний рог. Значит, ее оружие – женская хитрость, которой она с детства обделена. Откуда ее взять, хитрость эту проклятую? У Алешкиной любовницы позаимствовать?
– Завтра приедем на место и увидишь, – отмахнулся Егор. – Что пить будешь? Вино или что-то безалкогольное? Кипрские вина бесподобны.
– Тогда вино, – отозвалась Настя, с ужасом думая про новое место. Воображение почему-то рисовало заброшенную гулкую пещеру с подземным глубоким озером. Затащит ее туда и укокошит. Камнями тело закидает или в озере утопит. В первую «брачную ночь». Или со скалы в море бросит? С камнем на шее? Надо будет серьезно подготовиться. Только как? К священнику сгонять на исповедь или нож в чулок затолкать? Она в голливудских фильмах видела, как лихо героиня разрезала веревку в воде, когда ее за борт выкинули негодяи, привязав к ногам гирю. А если Егор гирей по голове ей даст и скинет со скалы в море без всяких веревок? Выход только один – надо первой отправить его на тот свет.
«Может, прямо сегодня приступить к выполнению заказа?» – мелькнула в голове шальная мысль, но Настя ее тут же отвергла. Страшно стало до дрожи и тошноты. Завтра, она сделает это завтра. Надо подумать, поразмышлять как следует, решить все. А сегодня обезопасить себя на ночь, на всякий случай. Таблетки! Если она добавит в напиток Егору не одну, а три капсулы лекарства? Умереть он не умрет, но спать сегодняшнюю ночь будет крепко. Значит, и она сможет поспать, не опасаясь, что суженый ночью ее придушит. Утро вечера мудренее. Она придумает, что делать. Обязательно придумает!
Или не ждать свадьбы, а решить проблему сегодня же? Это Егору свадебные фотки нужны, ей снимки без надобности. Так зачем ждать? Газеты потом напишут, что молодая невеста так и не стала женой. Жених погиб накануне свадьбы. Ужасная трагедия! Настя состроила скорбную мину. Не получается. Это Егор может кокнуть ее в номере, утопить, удушить, а потом избавиться от трупа. Она если его кокнет, отравит, к примеру, то труп никуда не допрет. Разве что Егор сам согласится в бассейне ночью искупаться после коктейля с антидепрессантами? Тоже не проходит. После такой дозы антидепрессантов он вряд ли захочет освежиться перед сном. А если без пилюль, то справиться она с ним не сможет. К тому же все бассейны на территории прекрасно освещены снаружи и изнутри в темное время суток. Утопить человека и остаться незамеченной вряд ли получится. Вот море – другое дело. Не прогуляться ли им по пляжу завтра под луной? Или все-таки не ждать свадьбы и «романтической» ночной прогулки? Прибить его, а дальше хоть трава не расти. Главное, Алешку она спасет, а жить дальше с таким грузом все равно не сможет. Ей до сих пор попугай по ночам снится, которого она случайно дверью придавила. Кешу, зеленого волнистого попугайчика, в передвижениях по квартире никто не ограничивал. Клетка его всегда была открыта. Он выходил оттуда, когда хотел, общался с домашними, летал по комнате, выковыривал ворсинки из ковра, воровал макароны из тарелок, любил сидеть у кого-нибудь на голове и разговаривать, а потом сам возвращался к себе. Настя попугая обожала. Но была у Кеши одна особенность, он страдал эпилепсией, падал и лежал некоторое время без чувств. Во время очередного приступа и случилось смертоубийство. Кеша вдруг пропал. Настя долго искала, звала, но попугая нигде в комнате не было, тогда она решила, что Кеша вылетел на кухню, вышла и закрыла за собой дверь… Если бы Настя знала, что любимый попугай застрял в щели между дверью и стеной… Мама убеждала ее, что Кеша умер раньше, что за дверью уже лежал трупик, – Настя не верила, считала себя виноватой, рыдала несколько дней, перестала спать по ночам и отказывалась есть. Мама не выдержала и отвела ее к усатому доктору, который больно стучал по коленям молоточком, потом долго и нудно задавал идиотские вопросы, потом назначил ей хвойные ванны, прописал микстуру и велел ходить на прием каждую неделю. Доктор Насте совсем не понравился, поэтому, искупавшись в хвойном отваре и выпив пару ложек горькой микстуры, от которой пересыхало во рту и сразу хотелось спать, она притворилась счастливой и беззаботной. Маме таскать ее на еженедельные приемы к доктору было неохота, поэтому она успокоилась и отстала от Насти. Мама не подозревала, что ее детское сердце по-прежнему сжимается от боли и ночью, когда никто не видит, она плачет, вспоминая Кешу и его ужасную смерть. Егор – не попугай. Он человек. Как она потом жить будет, если совершит такой грех?
