По коже поползли мурашки. В существование призраков Настя не верила, но вообразила себе состояние Егора, которому померещилась на скале мертвая невеста. Он был на грани помешательства. Она все удивлялась, почему Карамзин так волновался за мозги своего друга. Вот в чем дело! Только напрасно доктор переживал, что Егор наложит на себя руки из-за смерти невесты. Недооценил он друга. Без всяких антидепрессантов управился, не прошло и трех дней. У Егора были дела поинтересней, чем самоубийство. Соблазнить и уложить в постель Настю перед тем, как избавиться от нее. Поразительная циничность.
Истинная картина событий все яснее вставала перед глазами, и прозрачными становились мотивы. Значит, ее наняли, чтобы не было шумихи вокруг смерти, а не болезни невесты. Это меняет многое. Ханна умерла, но об этом никто не знает. Почему? Элементарно – они избавились от тела! Кошмар какой! Настя закрыла ладонью рот, воображение рисовало чудовищные картины. Загородный дом. Мертвое тело прелестной девушки заворачивают в мешки для мусора, грузят в багажник и везут в лес. А может, в саду зарыли, и все дела. Господи, какой кошмар! На деньги им плевать, на ее скромную квартирку тоже. Цель у них другая. Настя для них не опасный свидетель, а копия оригинала, которую демонстративно уничтожат, чтобы передвинуть прошлое печальное событие на другое время и замаскировать паскудную смерть Ханны от наркоты, дабы не запачкать имя жениха. Соня что-то там говорила про недавнее назначение Егора на высокую должность. Смерть невесты-наркоманки накануне свадьбы и повышения по карьерной лестнице испортила бы мальчику репутацию. Вот они и подстраховались. Сволочи!
Раз Ханны нет в живых, совсем не обязательно теперь от тела Насти избавляться. Покойницу можно переправить в Москву в цинковом гробу и благополучно похоронить, чтобы родственники Ханны не заметили подмены. Если они вообще существуют – родственники. В Москве у Ханны близких контактов точно нет, только деловые, судя по тому, что с бракосочетанием ее поздравили только партнеры. Пойдут ли они вообще на похороны – вопрос. Даже если придут, даже если гроб откроют для прощания, кто проверять будет: Ханна в нем или нет. Не секрет, что смерть порой меняет человека до неузнаваемости, а люди хоть и любопытны, но на покойников смотреть не слишком любят. Немного грима, и покойная Ханна, трагически погибшая во время медового месяца, готова к отправке в последний путь. Разве кому-то в голову может прийти, что в гробу чужой труп? Всем известно, что Егор поехал с Ханной на Кипр, чтобы пожениться. Даже собственная мать Егора не знает правды, что говорить о других! Егор вернется с Кипра безутешным вдовцом. Жалеть все беднягу будут, утешать, сочувствовать. Возможно, несчастный даже всплакнет на могилке. Надо же продемонстрировать, что он – убитый горем вдовец.
Настю передернуло от отвращения. Ладно, она – чужой для Егора человек. Но как он мог так цинично поступить с телом своей любимой девушки? Как он мог? Впрочем, о какой морали может идти речь, если он и его друзья такой чудовищный план придумали.
Как ее угораздило в такое дерьмо вляпаться? Ведь чувствовала, что не все так просто. А этот рыжий хмырь, дядя Саша, ей сразу не понравился. Расплатилась, называется, с долгами. Теперь у нее даже могилки своей не будет. Когда ее хватятся – объявят в розыск, но никогда не найдут. Тело ее будет покоиться в земле под именем Ханны Андреевой. У бедной Ханны и вовсе не будет нормальной могилы, если вдруг ее тело найдут. Кремируют и похоронят в безымянной могиле. Да, живой ее с Кипра не выпустят.
Настя поймала себя на мысли, что размышляет о своей неминуемой смерти без страха. Инстинкт самосохранения молчал. Она устала. Бороться больше не было ни сил и ни желания. Навалилось какое-то безразличие. Настя вдруг поняла, что смерть в ее положении – это лучший выход из мышеловки, в которой она оказалась. Убить человека, даже такого паршивого, как Егор, она не сможет, не хватит у нее больше смелости. Те чувства, которые она испытала, когда голова фальшивого мужа скрылась под водой, невозможно ни передать, ни пережить. Гораздо легче уйти самой. Если она умрет, то Алешка останется жив. Он – лишь инструмент в руке заказчика, с помощью которого Настю вынуждали пойти на убийство. Не будет Насти – в инструменте пропадет надобность. Лишь бы все прошло быстро и безболезненно. Боль она с детства не переносила. Лишь бы быстро…
Егор по-прежнему чем-то гремел на камбузе. Какая неприятность, что он ее не утопил!. А главное, почему? Какого черта он тянет? Все нервы вымотал. Настя снова начала заводиться. Она ведь ясно дала понять, что сама церемониться с ним не будет. Подсознательно она была готова проститься с жизнью и ждала смерти как освобождения от тяжести бытия. Поэтому провоцировала Егора. Почему он ее не убил?
Сознание неожиданно вызвало из памяти их диалог на пляже Афродиты: «Какой ей смысл за нами наблюдать? Ты же на ней женишься, а не на мне. В смысле, если она здесь, то зачем тут я? Логичнее поменяться местами, а не подглядывать за собственным бракосочетанием». Егор тогда странно на нее посмотрел и повторил: «Логичнее поменяться местами».
– Логичнее поменяться местами, – прошептала Настя, и ее осенило. Да он рехнулся! В самом деле сошел с ума! По-настоящему. Решил, что Настя – Ханна? В своем воображении он поменял их местами. Поэтому Настя до сих пор жива! Поэтому он ее спасает постоянно, нежен и заботлив. Он псих ненормальный! Она тоже ненормальная, переспала с чудовищем и шизиком. По доброй воле переспала. Замечательно! Дальше что? Что дальше?
Сзади послышались шаги. Настя резко обернулась. За спиной стоял Егор, в одной руке держал какой-то кулек, в другой – одеяло. «А дальше – ничего», – подумала Настя, зажмурилась и приготовилась к смерти.
Одеяло легло на плечи. Настя открыла глаза.
– Прохладно тут, – буркнул он, уселся рядом, взял Настю за подбородок, повернул к себе ее лицо и осторожно приложил кулек к скуле. Щеке стало холодно. – Прости меня, если сможешь, – прошептал он, глядя на Настю с нежностью. – Обещаю, я больше никогда не причиню тебе боли. Слышишь, никогда! Просто мне голову сорвало. Согласись, не каждый день по балде веслом получаешь… – хмуро добавил он, пригладил волосы и хмыкнул. Настя тоже хмыкнула. Дурдом продолжался: убийца и шизик вел себя в том же духе – нежно, заботливо. Все верно. Она все про него поняла. У Егора помутнение сознания. Он считает ее Ханной. Может, в таком случае не разубеждать товарища? Пусть считает. Пока Настя не найдет другую возможность захреначить ему веслом по тыкве. Уже наверняка. Инстинкт самосохранения снова включился в работу и начал подсказывать ей варианты спасения. – Я сначала решил, что ты обиделась на меня из-за… Из-за того, что между нами произошло… Вполне заслуженно, к слову. За это я тоже прошу прощения. Я не должен был. Понимаю, что поступил как подлец. Ты замужем и ясно дала мне понять, что любишь мужа. А я только что потерял невесту, которую очень любил. Ненавижу себя за это. Только ты не думай, что во мне взыграла банальная похоть. Понимаешь… На знаю даже, как объяснить. Это как искры с туманом в глазах. Феерическое затмение какое-то… – Егор покачал головой, словно пытаясь отогнать от себя воспоминания, коснулся ее волос, нежно провел пальцем по губам. По телу снова пробежал импульс. Настя резко оттолкнула его руку. Кулек выпал, по палубе рассыпались кубики льда, запрыгали, засверкали, как алмазы. Егор поднял одну льдинку, начал перебрасывать из ладони в ладонь. – Настя, все совсем не так, как ты думаешь, – с жаром заговорил он. – Совсем не так. Не знаю, что тебе почудилось в разговорах. Я клянусь – никто не планировал тебя убивать! У нас даже в мыслях такого не было.
