– Вы говорите какими-то загадками, – нетерпеливо перебила меня Корнилова. – Кто этот человек? Где он работает?
– Здесь, – ответила я. – В ателье.
– Что?! У меня, в «Ирисе»?! – Ольга Николаевна недоверчиво покачала головой. – Это невозможно! Я не знаю, кого вы имеете в виду, но уверена, что вы ошибаетесь.
– А кого вы имеете в виду? – поинтересовалась Наталья Петровна.
– Николая Мазурова.
У Корниловой на лице появилось такое выражение, будто я нанесла ей личное оскорбление. Зато во взгляде ее подруги читалось: «И как это я сама не догадалась насчет твоего техника?»
– Значит, по-вашему, это Мазуров, – процедила сквозь зубы моя работодательница. – Аргументируйте, пожалуйста, ваше смелое заявление!
– Хорошо. В пятницу, в рабочее время, я встретила Николая этажом ниже. Увидев меня, он повел себя так, будто я застала его на месте преступления.
– А именно? Конкретизируйте, пожалуйста! Лично я не представляю, как ведут себя люди, застигнутые на месте преступления.
– Николай опрометью бросился к лестнице, а чуть позже подкараулил меня в коридоре ателье и принялся передо мной оправдываться.
– Да? И что же он вам сказал?
– Мазуров попытался убедить меня, что его очень волнуют вопросы безопасности, причем не только в ателье, но и во всем здании, поэтому он якобы решил проинспектировать все этажи и даже обнаружил на третьем просроченный огнетушитель.
– Ну и что в этом подозрительного? – Корнилова заметно расслабилась. – Между прочим, Николай Михайлович – ответственный за противопожарную безопасность, и я как раз в пятницу спросила его, все ли у нас в порядке. Свободен ли запасной выход или женщины опять завалили его коробками? Пригодны ли к использованию огнетушители, не надо ли их заменить? Согласна, Мазуров несколько перестарался, вышел за отведенные ему рамки. Но разве можно строить на этом незначительном факте такие серьезные подозрения?
– Только на этом – нельзя, – согласилась я, – но есть и кое-что еще. Вчера вечером, возвращаясь из поселка «Изумрудный», я ехала мимо этого здания и увидела Мазурова.
– Во сколько это было? – уточнила Бережковская.
– Около девяти вечера.
– Меня в это время здесь уже не было. Мы закрылись в половине седьмого. Клиентов тоже не было. Оля, а ведь твое ателье по воскресеньям не работает, так?
– Не работает, – подтвердила Корнилова. – Но разве кому-то запрещено проходить мимо Дома быта?
– В том-то и дело, что Николай не просто шел мимо: он ходил вокруг здания, задрав голову вверх, и что-то там высматривал.
– Что?! – спросили в один голос мои клиентки.
– Я не знаю. Но все выглядело так, будто он планировал очередную акцию устрашения.
– Но зачем ему это нужно? – спросила Наталья Петровна.
– Незачем, – ответила за меня Ольга Николаевна. – Ничего он не планировал! Вам, Татьяна Александровна, это просто показалось.
– Ладно. А что вы скажете о том, что у Николая, оказывается, химическое образование?
– Ну и что? – пожала плечами Корнилова. – Я тоже по образованию педагог, но ведь работаю не в школе.
– Только химик мог знать, что некое соединение хлора может вступать в реакцию с триметилпропанолом, содержащимся в лаках для волос, и образовать в итоге едкое вещество.
– Да, вот этот факт заслуживает внимания, – подтвердила Бережковская, – только Мазуров не заходил ко мне в салон.
– Вот! А я что говорила! – обрадовалась владелица швейного ателье. – Николай Михайлович тут совсем ни при чем.
– И все-таки, Оля, ты бы как-нибудь поделикатнее поинтересовалась у него, что он делал здесь вчера вечером, – попросила подругу Наталья Петровна.
– Хорошо я поинтересуюсь, – пообещала ей Корнилова и ответила на телефонный звонок.
Я вышла из директорского кабинета. В приемной было две посетительницы, их обхаживали Люда со Светой. Я пошла к себе. Корзун на месте не оказалось, но, судя по тому, что на вешалке висело ее полупальто, она находилась где-то в здании. Я села за стол и заметила, что папка с личным делом Мазурова лежит совсем по-другому, а верхний ящик моего стола чуть выдвинут. Похоже, Елена Федоровна похозяйничала здесь в мое отсутствие. У меня возникло огромное желание немедленно заглянуть в личное дело главбухши, но я переборола себя – и правильно сделала. Вскоре Корзун вернулась.
– Добрый день! Как дела? – поинтересовалась она так ласково, будто мы были хорошими подружками.
– Нормально, – ответила я и углубилась в чтение бумаг.
– Что изучаете? – спросила она.
– Проверяю правильность ведения личных дел.
– То есть вы все дела просматривать будете?
– Непременно.
– А я думала, что вас именно Мазуров интересует. – Заметив невысказанный вопрос в моем взгляде, Елена Федоровна пояснила: – Я случайно увидела у вас на столе папку с его именем.
– У вас хорошее зрение.
– Не жалуюсь. Ну и что там у него? Все в порядке?
– Да, вроде бы все нормально.
– Татьяна, вы бы не слишком этим вопросом утруждались. Марина Валерьевна свою работу хорошо знала, она ведь здесь с самого основания ателье работала, на оформлении личных дел собаку съела. А вы, простите, где до нас работали?
– В одной коммерческой фирме.
– А в какой?
– Елена, может, вы еще спросите, какая у меня была там зарплата? – съязвила я.
– Вот именно об этом я и хотела вас спросить.
– Напрасно, это коммерческая тайна.
– Вы вся такая засекреченная…
– Ну, уж какая есть, – сказала я, и главбухша наконец-то заткнулась.
Для отвода глаз я пролистала еще несколько личных дел, в том числе и бумаги Корзун. Ничего подозрительного в ее биографии не оказалось. Бухгалтерскую специальность она получила в экономическом институте, периодически повышала свою квалификацию на различных курсах и за двенадцать лет трудового стажа сменила место работы лишь однажды. До появления в ателье она трудилась в ООО «Полипрофиль». Елена Федоровна была замужем и имела сына-школьника. Все было идеально, подкопаться ни к чему невозможно. Мне стало скучно, и я решила пройтись по территории ателье.
В бытовке сидели две швеи. Стоило мне туда войти, как они тут же обрушились на меня с вопросом:
– Скажите, Мазурова увольняют?
– С чего вы взяли? – удивилась я.
– Ну как же, бухгалтерша к Кольке заглянула и сказала, что его личное дело на особом контроле, его, мол, могут уволить.
– Да вроде увольнять его не за что. Даже не знаю, почему Елене Федоровне пришло это в голову.
