– Пятидесятипятилетние девчонки?! – расхохоталась я.
– Да, представь себе, есть и такие. А есть и двадцатипятилетние старушки, до смерти скучные, потому что живут они в мире стереотипов и условностей. Но ты ведь не такая?
– Не уверена. Я как раз сижу и думаю, что мне пора возвращаться в ателье. – Я поставила на стол пустую чашку. – Илья, было приятно с тобой пообщаться, но меня ждет милая рутина. Пока.
– Милая рутина! Как это трогательно! – бросил мне вдогонку фотограф.
Я вышла из кафетерия и поднялась на лифте на четвертый этаж.
– Ну и где вы, интересно, столько времени ходите? – осведомилась бухгалтерша, едва я вошла в кабинет.
– Да так, к тетке зашла. – Я с самым непринужденным видом уселась за свой стол и начала пролистывать бумаги, появившиеся на нем во время моего отсутствия.
– И кто же у нас тетка? – не преминула поинтересоваться Елена Федоровна.
– Наталья Бережковская.
– Понятно, значит, вы сюда по блату попали, – в голосе главбухши прозвучало презрение.
– Ну, разумеется, – подтвердила я. – Разве в наше время можно найти хорошую работу иначе, как по знакомству, или по блату, если вам это совковое выражение больше нравится?
– То есть вы считаете, что нашли хорошую работу? – усмехнулась Корзун.
– Конечно.
– А это ничего, что она временная? Вот родит Маринка, подкинет свою малышку бабушке и выйдет на работу…
– То есть это место настолько хорошее, что Мелихова даже готова пожертвовать положенным ей по закону декретным отпуском?
– Она – будущая мать-одиночка. А ее мама – пенсионерка, так что вполне логично, чтобы бабушка сидела с ребенком, а Марина работала.
– Извините, Елена Федоровна, вы меня отвлекаете. – И я очень «заинтересовалась» каким-то договором.
Бухгалтерша хмыкнула и замолчала. Я подумала, что победа и в этом раунде нашей словесной дуэли осталась за мной. Впрочем, это не слишком радовало. Было бы гораздо полезнее для дела, если бы мы с Корзун нашли общий язык. Она могла бы мне изложить свою версию того, что происходило в последнее время в этом здании. Но Елена приняла меня в штыки. Судя по всему, с Мариной Мелиховой у нее было полное взаимопонимание, а я не понравилась ей с первого взгляда. Ну и ладно, в конце концов, двенадцатигранники советовали мне упрочить свои позиции, а не вербовать сторонников. Именно этим я и должна заняться.
Вчера Корнилова говорила мне о проекте договора с новым поставщиком текстиля. Она попросила меня посмотреть его своим свежим взглядом и подчистить, если я, конечно, найду в нем какие-нибудь шероховатости. И я углубилась в чтение договора. Елена Федоровна громко заговорила с кем-то по телефону, старательно отвлекая мое внимание от работы. Причем ее докучливая болтовня носила личный характер. Мне пришлось по несколько раз перечитывать каждый пункт контракта, чтобы вникнуть в смысл. Как Корзун ни мешала мне сосредоточиться, я все-таки дочитала договор до конца и нашла, что в нем просто необходимо исправить несколько пунктов. Пометив это на отдельном листочке, я отправилась к Ольге Николаевне.
– Ну, как ваши дела? Осваиваетесь? – спросила она.
– Да, потихоньку. Я прочитала контракт…
– Ой, да это совсем не к спеху! Можете еще пару деньков над ним поработать, чтобы Лена видела, что вы заняты делом. А как насчет расследования? Продвинулись?
– Да, я прошлась по этажам и коридорам… Скажите, вы случайно не знаете, кто такая Маша Кашинцева? – вспомнила я имя, врезавшееся мне в память.
Услышав это имя, Корнилова изменилась в лице, правда, она быстро совладала с собой и сказала:
– Да кто ж ее не знает! Маша – личность известная, самая перспективная модель из «Метагалактики». Точнее, была ею.
Я вспомнила, что «офисный планктон» тоже говорил о Кашинцевой в прошедшем времени, поэтому уточнила:
– Она тоже умерла?
– Нет, не умерла, но попала в аварию и серьезно пострадала. Говорят, лицо у нее сильно изуродовано, ноги-руки переломаны… Кости, конечно, срастутся, но вот карьера ее однозначно загублена, – из уст Корниловой это заявление прозвучало без всяких признаков сочувствия к Маше. – Вот уж поистине, нельзя верить в бесконечность собственного природного ресурса.
– Ольга Николаевна, когда произошла эта авария?
– Да уж месяца три тому назад, если не больше. Я точно не помню. Татьяна Александровна, а почему вы спросили о Кашинцевой? Вы думаете, что дорожно-транспортное происшествие, случившееся с Машей, следует принять за отправную точку последующих событий, которые, собственно, и побудили нас с Наташей обратиться к вам?
– Я пока не знаю.
– Лично я думаю, что та авария тут совсем ни при чем. Во-первых, Кашинцева сама была ее виновницей…
– Откуда вы знаете? – спросила я.
– Ну это ни для кого не секрет. Об этом происшествии даже по телевизору сюжет показывали. Автомобиль «Сузуки Свифт» выехал на встречную полосу и врезался в маршрутную «Газель». К счастью, ее водитель и пассажиры отделались легким испугом, а вот сама виновница аварии серьезно пострадала. Но если даже допустить, что кто-то своим неблагоразумным маневром спровоцировал Кашинцеву выехать на встречную полосу, то все равно нельзя ставить эту аварию в один ряд с тем, что произошло потом. Между тем ДТП и смертью Частоколова прошел значительный период времени – месяца два примерно. А затем трагические события начали случаться едва ли не каждую неделю.
– И все – под крышей этого здания, а Маша пострадала на улице.
– Вот именно. Извините. – Корнилова ответила на телефонный звонок.
Я жестом показала, что ухожу. Моя начальница не возражала. Сидеть сиднем в своем кабинете я не собиралась, поэтому прошла мимо двери и оказалась за пределами территории. Мне не давал покоя вопрос – почему Ольга Николаевна так странно отреагировала на имя бывшей фотомодели? Какие у них могли быть точки соприкосновения? Я решила расспросить об этом свою «тетушку» и спустилась на цокольный этаж.
– Ну наконец-то! – воскликнула Наталья Петровна, увидев меня. – Я все жду, когда моя дорогая племянница соизволит ко мне зайти, а ее все нет и нет! Ну как, Танюша, уже освоилась? Ольга тебя не обижает?
– Нет, все нормально.
– Смотри, если что-то не так, я с ней поговорю. – Бережковская явно играла на публику. Теперь едва ли не весь персонал ее салона узнал, кто я такая и что здесь делаю. – Ладно, пойдем ко мне, посплетничаем.
– Пойдемте, тетя Наташа.
Вскоре мы расположились в крохотном директорском кабинете. Хозяйка поплотнее закрыла дверь и сказала:
– Татьяна Александровна, извините, что я с вами так по-родственному общалась на людях. Вы же понимаете, надо поддерживать легенду.
– Да, конечно. Наталья Петровна, я зашла к вам, чтобы спросить о Марии Кашинцевой.
