У Алекса был лишь один патрон, и его нельзя было потратить. Поэтому он в бессильной ярости следил, как Мартель подбежал к снегоходу, рывком вытащил его из сугроба, вскрикнув при этом от боли, уселся в седло и запустил двигатель. Когда француз уже отъезжал, прогремел выстрел, прокатившийся по горам гулким эхом. Кальдер оглянулся и увидел снегоход с двумя пригнувшимися фигурами: Сэнди и хозяин ранчо. Прогремел еще один выстрел. Снегоход Мартеля вначале подпрыгнул, а затем, завалившись набок, закувыркался вниз по склону. Кальдер выскочил из-за деревьев и побежал к лежащему лицом в снег Мартелю. Когда тот потянулся к оружию, Кальдер взвел курок. В барабане оставался один патрон, чего, впрочем, было вполне достаточно.
Мартель тоже это знал. Из его руки хлестала кровь. Лежа в снегу, он высоко поднял здоровую руку. Полуавтоматический пистолет валялся совсем рядом.
Кальдер, тяжело дыша, стоял над врагом, борясь с искушением послать в него последнюю пулю.
* * *
Дядя Юра легонько поглаживал деревянного дракона в кармане. Он нашел прекрасную огневую позицию в группе деревьев у подножия холма на краю города. Отсюда открывался прекрасный вид на городской квартал, где находился офис шерифа. Оставалось только ждать. Погода существенно улучшилась, и видимость была превосходной. Дистанция до цели составляла, по его оценке, триста шестьдесят – триста восемьдесят метров, что было чуть больше, чем хотелось бы. Но он успел хорошо пристрелять свой «винчестер» и не сомневался, что поразит цель, если таковая появится.
Он рассчитывал, что Кальдер и Мартель прикончат друг друга где-нибудь в глуши. А если этого не случится, то они должны будут появиться у конторы шерифа.
Затем он услыхал рев сирен и триумфальные вопли возвращающихся с добычей полицейских. Дядя Юра посмотрел на два флага, украшающих офис шерифа. Один из них был звездно-полосатым, а на другом изображен белый бизон на синем фоне – флаг штата Вайоминг. Оба флага развевались – впрочем, довольно лениво. Но, стреляя с такой дистанции, следует делать поправку даже на легкий боковой ветер.
Через несколько мгновений четыре выкрашенных в белый и оранжевый цвета внедорожника замерли на парковке перед зданием местной полиции. Дверцы машин распахнулись, и из них высыпали люди. Это были помощники шерифа, среди которых находилось двое в штатском: высокая девушка со светлыми, коротко остриженными волосами и Кальдер.
Дядя Юра посмотрел на Кальдера через телескопический прицел. Англичанин улыбался, обняв девушку за талию. Отважный парень, сумевший найти преступника, чтобы тот понес наказание по суду. Но это было неправильно. Дядя Юра улыбнулся. В его мире и в мире Бодинчука царили иные законы. Михайло дал ему точные инструкции.
На парковке остановился последний внедорожник. Дверцы машины открылись, и из нее с помощью полицейских вылез Мартель. Копы повели его к дверям.
Дядя Юра, сделав поправку на ветер, задержал перекрестье прицела чуть выше и правее головы жертвы и легонько нажал на спуск. По виску Мартеля мгновенно разлилось кроваво-красное пятно, и он мешком повис на руках полицейских.
Только Жан-Люк Мартель и Викрам Рана могли связать его и Михайлу Бодинчука со смертью Дженнифер Тан. Теперь все нити оборваны. Дядя Юра бросил винтовку и двинулся прочь.
39
Было начало седьмого, и горстка конькобежцев накручивала последние круги. Кальдер, держа в руках бокал пива, смотрел на каток Бродгейт-серкл с того места, где сидел с Джен год назад. Им так и не удалось вместе спуститься на лед. Кальдер улыбнулся, вспомнив ее слова. Джен была права – на льду она его сделала бы как мальчишку.
Ей не в чем было бы его упрекнуть. Он ушел из «Блумфилд-Вайс», взял Мартеля – человека, заказавшего ее убийство. Но какое значение все это имеет теперь для Джен? Ответа на этот вопрос он не получит никогда. При этом Алекс понимал, что сделал все не только ради нее, но и ради себя. Он не из тех, кто стоит в стороне и спокойно наблюдает, как кого-то бьют на улице. Да, Джен вначале избивали, а затем и убили. И он в связи с этим кое-что сделал. Кальдер не знал почему, но пару последних месяцев он ощущал в себе такую жизненную силу, которой не чувствовал очень давно.
С того момента, когда убили Мартеля и «Блумфилд-Вайс» взял на себя управление фондом «Тетон», прошло две недели. Кальдер черпал сведения из финансовой прессы. Несколько первых дней оказались чрезвычайно трудными, поскольку индекс «Никкей» нырнул вниз из опасения, что фонд «Тетон» будет вынужден избавиться от всех японских активов, которыми он владел. А эти активы, надо сказать, составляли ни много ни мало триллионы иен. Но «Блумфилд-Вайс» с поддержкой (не очень, надо сказать, охотной) других брокеров, ведущих дела с фондом «Тетон», сумел успокоить рынок, заявив, что будет закрывать позиции фонда в течение двенадцати месяцев, а не двенадцати ближайших дней. Позиции эти были весьма значительны, но все же не столь велики, чтобы давить на рынок весь год. Поэтому цены начали ползти вверх. Мартель был прав – на рынке нашлись покупатели, выжидавшие свой момент. Инвесторы фонда «Тетон» даже могли в итоге оказаться в выигрыше.
Связать Михайлу Бодинчука с чьей-либо смертью возможности не было. Украинец великодушно согласился побеседовать с английской и даже американской полицией на нейтральной территории. Встречи состоялись в Швейцарии, но копы так и не смогли установить связи Бодинчука с фондом «Тетон», выходящие за рамки обычных деловых отношений. Нильс напрасно ждал от Мартеля чек на полмиллиона долларов. «Блумфилд-Вайс» отказал ему от места, и, если верить Мэтту, за Нильсом гонялись букмекеры в надежде взыскать с него долги. Уголовное преследование ему, судя по всему, не грозило, однако карьерные перспективы представлялись весьма мрачными.
Кальдер с удвоенной энергией вернулся к работе в летной школе. Школа пока продолжала приносить убытки, но по мере того, как о ней узнавало больше людей, количество учеников и людей, желающих взять самолет напрокат, постоянно росло. Предстояло еще очень многое сделать, но финансовый успех уже казался не туманной мечтой, как несколько месяцев назад, а вполне реальной перспективой.
Вернувшись домой, Кальдер обнаружил обещанный отцом конверт. Он, не вскрывая, отослал его назад в Очард-Хаус. С тех пор они друг с другом не разговаривали.
Сэнди начала работать на новом месте. Кальдер провел с ней ночь в одном из нью-йоркских отелей, но у нее было страшно много дел, и он понял, что просто-напросто вертится у нее под ногами. Наблюдая за тем, как она отдает все свое время новой работе, Кальдер осознал, что, несмотря на ее нытье, профессиональная деятельность стоит для нее на первом месте. Ей было жаль, что он улетает, а ему было жаль улетать. И теперь, по прошествии некоторого времени, он еще сильнее сожалел о расставании. Они не обсуждали свое будущее. Девица, не способная явиться вовремя на запланированное свидание, вряд ли сможет сохранить бойфренда, живущего на противоположном берегу океана. Это было настолько очевидно, что не требовало никакого обсуждения. Поэтому они ничего не сказали друг другу. Но Кальдер тем не менее грустил.
