— Пожалуйста, дайте мне знать, что они скажут. — Кальдер написал номер своего мобильного. — Если удастся с ними связаться в те несколько дней, пока я еще пробуду здесь, будет просто здорово.
— Я попробую, — сказала Зан и взглянула на часы: — Мне уже пора — нужно забрать детей из школы. Знаете, вам будет нелегко что-нибудь узнать. Тогда в стране совершалось много преступлений, и здесь научились забывать. Иначе у нас просто не было бы будущего.
— Я знаю. Но я полон решимости. Для меня это не экскурс в историю — речь идет о сегодняшнем дне, о том, что случилось с Тоддом и моей сестрой. Кем бы ни были люди, поднявшие на них руку, я их найду.
— Надеюсь, вам это удастся, — сказала Зан.
Сэнди смахнула хлебные крошки с документов, лежавших перед ней. Сейчас было три часа, и она съела то, что должно было быть обедом, но из-за разницы во времени, ее организм был полностью дезориентирован. Она прилетела в Хитроу ночным рейсом из Нью-Йорка и должна вернуться завтра вечером обратно после важной встречи с клиентом.
Она уже в третий раз читала один и тот же параграф, но строчки расплывались, и ей никак не удавалось уловить смысл. Одно из тех заумных и нескладно составленных юридических предложений, где расстояние на странице между подлежащим, сказуемым и дополнением измерялось дюймами по вертикали. Но на самом деле причиной, мешавшей ей сосредоточиться, была мысль о предстоящей после обеда встрече со старшим лондонским партнером.
Она так и не пришла к окончательному выводу — то ли ей самой забрать прошение о переводе в лондонский офис, то ли оставить все как есть и рассчитывать, что они сами ее не возьмут. Она не сомневалась, что на отношениях с Алексом можно поставить крест, и удивлялась своей глупости, что могла думать иначе. Но какой же дурой она будет выглядеть в глазах этого старшего партнера, если скажет: мол, извините, это была ошибка, у меня нет в Англии никакого любимого. Разве можно быть настолько безответственной?
Она почувствовала, как в ней закипает злость. Черт бы его побрал!
За одним из соседних столов зазвонил телефон, и к ней подошла секретарша.
— На проходной ждет некая миссис ван Зейл и просит с вами встречи.
— Ван Зейл? Как Корнелиус ван Зейл? — Все газеты писали о борьбе за обладание «Таймс», и Сэнди следила за ней с интересом.
Секретарша пожала плечами.
— Хорошо. Скажите ей, что я сейчас спущусь.
Сэнди взяла жакет, висевший на стуле, прошла в туалет, чтобы посмотреть в зеркале, как она выглядит, и направилась к лифтам. Клерк в приемной кивнул ей на пару стройных ног — лицо и плечи скрывались за раскрытыми страницами «Таймс».
— Миссис ван Зейл? — На лице Сэнди появилась вежливая улыбка.
Газета опустилась. Сэнди понадобилось всего лишь мгновение, чтобы узнать темные вьющиеся волосы, бледное лицо и выразительные глаза.
— Вы!
Ким нервно улыбнулась и поднялась.
— Привет, Сэнди.
Сэнди не могла прийти в себя.
— Вы — та, кто я думаю?
— Наверное.
— И какого черта вам здесь надо?
— Я хочу поговорить с вами. Об Алексе.
— Вы, должно быть, сошли с ума!
— Подождите! Пожалуйста! Ради Алекса.
Сэнди остановилась.
— Ради Алекса? А почему я, собственно, должна что-то делать ради Алекса?
— Хорошо. Ради себя.
— А что вы можете мне сообщить для меня важного?
— Послушайте, я представляю, как вы злитесь, — быстро проговорила Ким. — Я знаю, что сама вела бы себя в подобной ситуации именно так. Однако сначала выслушайте меня, а потом можете уйти. Пожалуйста.
Сэнди заколебалась. Эта женщина выглядела искренней, взволнованной и даже честной. Она пожала плечами.
— Здесь за углом есть кофейня. Пойдемте туда.
Они быстро вышли из офиса «Трелони-Стюарт» и оказались на улице.
— Ваша секретарша в Нью-Йорке сказала, что вы пробудете здесь всего пару дней, — заговорила Ким. — Когда вы возвращаетесь?
Сэнди демонстративно промолчала, не желая поддерживать светскую беседу. Они быстро прошли в кофейню, обе заказали кофе латте с обезжиренным молоком и устроились за столиком.
— Ладно, — произнесла наконец Сэнди. — Говорите.
— Алекс был совершенно разбит и не находил себе места после того, как вы нас застали тем вечером.
Сэнди пожала плечами. Высокая, с короткими светлыми волосами, выраженными скулами и ясными голубыми глазами, она, если хотела, могла выглядеть холодной. А сейчас она этого очень хотела.
— Мы дружим с Алексом очень давно, еще с университета, он очень хороший друг, и только тогда вечером один-единственный раз это случилось, и мы с ним… — Она замялась, пытаясь подобрать подходящий эвфемизм.
— Трахнулись? — подсказала Сэнди.
— Да, именно. Больше такого не было. Я знаю, что Алекс больше всего на свете хочет вас увидеть. Поэтому я и пришла попросить дать ему шанс.
— Это он вас прислал?
— Господи, нет! Ему очень стыдно. Мне стыдно. Но я очень хорошо к нему отношусь и не хочу, чтобы из-за меня у него сломалась жизнь. Мы разговаривали о вас, он рассказывал, как дорожит вами. Он считал, что вы потеряли к нему интерес, но, наверное, ошибался, иначе вы бы не появились у него дома так неожиданно.
— Тогда, возможно, он и ошибался, но точно не сейчас!
— Пожалуйста, дайте ему шанс. Сейчас он в Южной Африке, но когда вернется, позвоните ему.
Сэнди с бесстрастным лицом изучающе разглядывала Ким.
— Вы сказали, что вас зовут миссис ван Зейл?
— Да, — подтвердила Ким, опуская глаза.
— Вы имеете отношение к Корнелиусу ван Зейлу?
— Он мой свекор.
— Понятно. А где был ваш муж, когда вы с Алексом кувыркались на траве?
Ким опустила глаза и что-то промямлила.
— Извините, я не расслышала.
Ким подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза.
— В больнице. — Ее голос дрожал.
— Вы шутите? — переспросила Сэнди, не в силах скрыть презрение в голосе.
Ким пыталась выдержать ее взгляд, но подбородок задрожал, и по щеке скатилась слеза. Не говоря ни слова, она вытерла глаза кулаком, всхлипнула и бросилась к выходу.
Сэнди молча проводила ее взглядом.
Бентон обвел взглядом небольшой стол для заседаний. Одним из плюсов должности руководителя лондонского отделения «Блумфилд-Вайс» было то, что ему полагался большой письменный стол, кожаные диван и кресла, кабинет с видом на Броудгейт-серкл и собственный стол для заседаний. Ему удалось убедить Дауэра сделать звонок отсюда и не терять время на дорогу до офиса «Инвестмент бенкинг». Но на самом деле это не было вопросом удобства. Речь шла о статусе и о том, кто контролирует сделку, то есть гораздо более существенных аспектах. У них были плохие новости для Корнелиуса ван Зейла, и Дауэр хотел, чтобы сообщил о них Бентон. Трус и к тому же глупец! Роль Бентона от этого только станет значительнее. И вот Бентон, Дауэр и два их помощника расположились вокруг телефона с громкой связью.
